— Я имел в виду... — Купер залился краской и опустил взгляд. Образ Цикатрикс все еще всплывал в его голове, подобно воспоминанию о дурном сне, но он отогнал его. — Сесстри говорила, что вы поклоняетесь личам. Если мой опыт не врет, то это означает, что вы боготворите... эм-м... колдунов, восставших из мертвых. Во всяком случае, так говорится в книгах, играх и тому подобном. Да что я знаю о жизни? Или нежизни. Какая разница...
Марвин погладил Купера по голове, и у того глаза закатились, прямо как у собаки, которую чешут за ухом.
— Небесные владыки — они такие, да... Вначале трудно поверить. Но они являют собой также и нечто большее, Купер, — они повелители полета и свободы, которыми готовы делиться и с нами. Все остальные в «Оттоке» вполне себе живы. И вскоре я продемонстрирую тебе, насколько я сам — жив.
Марвин помедлил, прежде чем бросить в сторону Купера хмурый взгляд и продолжить:
— Небольшой совет для новичка: слова, что кажутся мудрыми, как правило, таковыми не являются. Особенно в Неоглашенграде. Настроения, завладевшие этим городом, попытаются сбить тебя с толку, размывая границы между жизнью и смертью. Местные обитатели обманывают самих себя, делая вид, будто способны оттянуть свой срок. Это гиблое место. Столица Смерти. Самое дно ямы, откуда, Купер, выбраться можно, только двигаясь наверх, — указал он пальцем на черные тучи, клубившиеся в небе за отсутствующей стеной.
Марвин дал своему уставшему спутнику передохнуть только на пятьдесят третьем этаже ржавеющей башни, если верить нанесенному по трафарету числу, и оба уселись, свесив ноги, над бездной. Марвин протянул Куперу кусочек чего-то липкого и зеленого, и тот с радостью ощутил легкое опьянение, наслаждаясь простым человеческим теплом своего проводника и наблюдая за тем, как бурое карликовое солнце неторопливо опускается за горизонт. Внизу распростерся город — огромная урбанистическая тарелка, окрашенная в охряной цвет умирающим светилом. Задумавшись над природой столь странного неба, Купер решил, что Неоглашенград, изначально не имея собственного, заимствовал его кусочки у других миров. Вряд ли тому можно было найти более подходящее объяснение.
Купер уже знал, что из этого города можно выбраться не только через мертвых владык, но пока не собирался рассказывать об этом Марвину. Как не собирался рассказывать ему вообще ничего о своей неожиданной астральной прогулке и о посещении изуродованного сада фей с механической королевой. Все, что следовало знать Мертвому Парню, так это то, что Купер просто поскользнулся, ударился головой и отрубился; впрочем, глаза Марвина выражали подозрительность, словно он догадывался, что происходит с Купером, но не мог утверждать с полной уверенностью.
Купер старался не обращать внимания на нависшие прямо над его головой черные тучи, выглядевшие так, словно вот-вот начнется сильнейшая из всех гроз. Он знал, что они скрывают, но теперь уже вовсе не стремился к близкому знакомству. Купер и без того успел сегодня побывать внутри чудовища и до сих пор не мог избавиться от мыслей о королеве фей, о воздушной стихии, электричестве и планах завоевания, о Лалловё Тьюи. Посмотрев на юг, он заметил пятнышко света — там он расстался с Леди — и задумался.
Последний кусочек зеленой закуски Марвин швырнул вдаль, наблюдая, как тот вращается в падении.
— Скоро начнутся танцы, пора подняться на крышу.
— Танцы? — с неожиданной для себя легкостью спросил Купер. — Вообще-то я... не танцую.
Но Марвин уже тащил его дальше, заставляя преодолеть последние этажи.
— Не трусь. Гестор обрадуется, что я тебя привел, — он рассчитывает, выкрав у маркизы драгоценного рожденного, возвыситься над Ядовитой Лилией. Погребальные Девки уже начали ревновать.
Насколько понимал Купер, Гестор был вождем Мертвых Парней, поскольку Марвин упоминал о нем с преувеличенным и боязливым почтением.
Вскоре они присоединились к устроенной на плоской крыше вечеринке, которая вполне походила на те, что проводились на Манхэттене, если не обращать внимания на пламя, вырывавшееся из окон соседних башен, и мрачные грозовые тучи над головой. Костры в мусорных баках служили в качестве факелов; завеса табачного дыма и вино рекой. Марвин указал на жутковатого человека, который мог быть только Гестором. Окруженный толпой поклонников, с гребнем каштановых волос на выбритой голове, в куртке, украшенной костями, и солнцезащитных пластиковых очках, он смотрел поверх зеленовато-желтых стекол с тем грозным выражением, какое доступно лишь людям, постигшим алхимию власти, и Купер даже с такого расстояния видел, что взгляд Гестора остановился на нем — драгоценной добыче.
— Мы, так же как и ты, обладаем шаманским даром. — Марвин выжидающе посмотрел на своего протеже. — Гестор высоко оценил твой потенциал.
— Вот как... — Купер не стал делать вид, будто удивлен. — Еще один поклонник.
В чьих-то руках загудел барабан, затем к нему присоединился еще один и еще, и поведение членов «Оттока» изменилось. Небольшие оживленно болтающие компании распались, и Мертвые Парни с Погребальными Девками встали порознь. Кто-то принялся улюлюкать, все пребывали в диком восторге, а от охватившего этих людей нетерпения начинал дрожать воздух.
— А кого еще ты называешь своим поклонником? — немного напряженно поинтересовался Марвин. — Ту розоволосую дамочку?
— Ха! — Купер покачал головой. — Она-то как раз совсем иного мнения обо мне. Сесстри с самого начала решила, что я просто придурок. И мне все больше кажется, что будет только лучше, если она окажется права.
— Не говори так, Купер. — Напряжение исчезло из голоса Мертвого Парня; он немножко пододвинулся, и их локти соприкоснулись.
— Это ее слова, не мои, — сказал Купер.
— Во всяком случае, я тебя придурком не считаю.
Дыхание Марвина приятно пахло табаком. Оно было теплым. Живым.
— Неужели? — Купер притянул Мертвого Парня к себе. — Сдается мне, что ты спешишь с выводами.
Марвин взял Купера за подбородок, их лица соприкоснулись. Они потерлись носами. Поцеловались.
Они стояли так очень, очень долго, пока Купер не
