Вдали виднеется машина.
– У него нет того, что мне нужно.
– В этом весь ты! – кричу я. – Ты все рушишь, Адам! Тебе никто не нужен, кроме самого себя. Не знаю, почему ты ко мне прицепился, видимо, таскаешься за мной из благодарности, что я не дала тебя посадить!
– Не неси чепухи! – растерянно отвечает Кинг.
Машина приближается, и я подаю сигнал рукой, чтобы она остановилась. Через пару секунд передо мной тормозит старенький Форд.
– Вам чем-то помочь? – спрашивает пожилой водитель.
– Вали отсюда, – огрызается на него Адам.
Я запрыгиваю в салон, не обращая внимания на протесты Кинга и его уговоры. Не действуют на меня и его угрозы.
Адам и так сделал самое худшее – предал меня.
– Эми! – кричит парень, когда машина трогается с места.
Мне хочется сохранить остатки гордости, хотя бы в глазах незнакомца за рулем. Собираю все силы, чтобы не посмотреть в зеркало заднего вида, в то время как слезы катятся из глаз, обжигая щеки. Ослепительная молния разрезает небо, и слышится оглушительный треск, сопровождающийся сильным ливнем.
– Отвезите меня, пожалуйста, в город, – дрожащим голосом прошу я.
Пожилой мужчина только кивает и прибавляет газу.
Глава 25
Индульгенция
Я отворачиваюсь к окну и стараюсь сосредоточиться на стекающих наперегонки каплях на стекле, чтобы прекратить нескончаемый поток слез. Боль невыносима. От меня будто отрывают часть души, пинают под дых каждый раз, когда в голове всплывает картина гонок.
Ненавижу!
Каждой клеточкой, каждым атомом своего тела я презираю Адама за его унизительный и мерзкий поступок, раскрывающий всю его личность. Ни об одном слове, сказанном ему в лицо, я не жалею, он – настоящий Демон, любящий только себя.
– Любовные дела? – аккуратно спрашивает водитель.
– Скорее дела ненависти, – тихо отвечаю я, шмыгая носом.
– Этот город полон разбитых сердец. – В глазах старика мелькают нотки грусти, и он горько улыбается. – Иногда даже любви недостаточно, чтобы быть вместе.
– Нет никакой любви, есть только злость.
– Это тоже чувство. Между любовью и ненавистью очень тонкая грань.
Я поворачиваюсь к водителю: седые волосы, бледно-голубые глаза, около губ и глаз залегли морщинки – свидетельство многолетнего опыта. Возможно, он прав, но не в моем случае. И все же спорить не хочется. Мужчина смотрит на меня мудрым взглядом, будто пытается прочитать мои мысли.
– Раньше мне было легче ненавидеть, – продолжает он. – Я был молод, горд и часто делал неправильные вещи. И я любил. Как умел. Мы, мужчины, думаем, что любовь – это слабость, и иногда ненавидим себя за эти чувства. Особенно в возрасте того молодого человека на мотоцикле.
Верно, но есть одно «но». Демоны не умеют любить. Адам не способен на подобное чувство.
В салоне воцаряется тишина. Мы въезжаем в город, и я облегченно выдыхаю, когда вижу знакомые улицы. Хочу поскорее оказаться дома, заказать пиццу и сесть за любимую книгу, погрузившись в другой мир. Вскоре я забуду об Адаме, как о страшном сне.
– Меня зовут Эмили, – почему-то говорю я. Наверное, пытаюсь разорвать неудобную паузу.
– Эндрю, – отвечает мужчина, улыбаясь. – Где ты живешь? Я тебя отвезу.
Оглядываюсь и понимаю, что мы совсем близко к дому. Мне совсем неловко утруждать этого доброго мужчину, ведь уже так поздно.
– Остановите здесь, я хочу прогуляться.
Водитель недоверчиво хмурится, но все же тормозит у обочины.
– Спасибо вам огромное!
– Не за что, Эмили. Было приятно познакомиться.
Он улыбается, и я пытаюсь ответить тем же, шмыгая носом. Старенький Форд не спеша уезжает, оставляя меня наедине с раздумьями. Дождь постепенно стихает, и в воздухе появляется запах мокрого асфальта и листвы. Я прибавляю шаг в сторону дома. От переизбытка эмоций и пролитых слез тело пробирает усталость, кости ломит, а голова раскалывается.
Добираюсь до коттеджа и закрываюсь на все замки. Мне кажется, за окном раздается рев байка. Показалось? Надеюсь, что да. На какое количество замков я бы ни закрылась, Адам все равно сможет зайти, выбив дверь с петель.
При воспоминании о его свирепом взгляде по телу пробегает холодок, а горло сдавливает от напряжения.
Я поднимаюсь в спальню и падаю на кровать. Мысли волной накрывают воспаленный разум, и я даю волю чувствам, рыдая в подушку, вспоминая все, что произошло за последний год. Серо-голубые глаза не выходят из головы. Они как спусковой курок для нервного срыва. Поступок Адама ломает меня, и я вдруг думаю, что стоит вернуться в Лос-Анджелес. В конце концов усталость побеждает, и я засыпаю прямо в одежде.
– Эмили. – Голос мамы врывается в мой сон. – Девочка моя.
Я бреду по темному коридору, слыша чей-то смех и топот. Вокруг сплошной мрак, и только ее голос, как луч света, озаряет мне путь.
– Мама!
– Все хорошо, Эмили, все будет хорошо.
– Я уже никогда не буду в порядке.
Я пытаюсь разглядеть лицо мамы в этой темноте, но внезапно слышу оглушительный звериный рык.
Я просыпаюсь.
За окном светлеет. Я лежу в постели и пытаюсь собрать по кусочкам реальность: старый сервант, дубовый шкаф, большая мамина кровать и пожелтевшие от времени обои. Все на своих местах, каждая фарфоровая вазочка, каждый светильник. Вот только я не могу успокоиться после ночного кошмара. Лишь через пару минут мне удается привести пульс в норму. Снимаю еще сырую от дождя одежду и иду в душ.
Время плывет, как в тумане, и, несмотря на ясную погоду, тучи над моей жизнью сгущаются все сильнее. Раньше выходные были праздником. Теперь я жалею, что не могу занять себя учебой и отвлечься. Все домашние задания сделаны, все лекции перечитаны по триста раз. Я заказываю пиццу и сажусь за чтение книги на свой любимый диванчик у окна, правда, персонажи со страниц не оживают в моем воображении. Я никак не могу погрузиться в историю и перестать думать об Адаме. Он поступил мерзко и отвратительно, но страшнее всего то, что я продолжаю к нему что-то чувствовать.
Мои раздумья прерывает звонок мобильного, и я готова прыгать от счастья, когда вижу на экране номер Джулии.
– Привет, не отвлекаю?
– Нет. – На лице появляется улыбка.
– У меня компьютер сломался, а мне срочно нужно статью написать к понедельнику.
– Приезжай ко мне. У меня ноутбук.
– Хорошо. Ты… в порядке?
Не вижу смысла ей врать. Я совершенно одна, и меня сжирают собственные мысли. Остаться на выходных с подобными переживаниями – страшнее всего.
– Нет, – выдыхаю я, – переночуешь у меня?
– Конечно, – настороженно отвечает девушка. – Но что случилось?
– Я влипла, Джули. – Слезы вновь щиплют глаза. – Я в полном дерьме!
Как же я устала быть сильной! Мне нужно открыться, высказаться, иначе одиночество сведет меня с ума.
– Скинь сообщением адрес, я выезжаю, – отрезает подруга и кидает трубку.
Через пятнадцать минут раздается звонок в дверь, и я вздрагиваю от неожиданности. Никогда бы не подумала, что кто-то сможет так сильно волноваться за меня. Я
