– Ревность съедала меня заживо. – В карих глазах застывает печаль. – Однажды она сыграла со мной злую шутку.
– В письмах вы говорили про свадьбу, – вспоминаю я, заглядывая в поникший взгляд, – с каким-то другим мужчиной.
– Амбиции сыграли роковую роль. Сгоряча всегда хочется ударить больнее. Их семьи хорошо общались, и, в конце концов, родители свели их. Сарра во всем слушалась свою маму и сказала заветное «да» разбалованному сыночку, чьи грешки так хорошо прикрывал отец.
Джон встает из-за стола и достает из холодильника банку содовой. В это время к нам подходит горничная и принимается подметать пол.
– Почему тогда вы не сбежали? – удивляюсь я, ведь Джон предлагал моей маме уйти из дома, на что она согласилась.
– Я ждал тогда все утро, а когда понял, что она не придет, уехал из города. Только через пару лет я узнал, что свадьба не состоялась, и Сарра сбежала. Питер, ее несостоявшийся муж, погиб вскоре после случившегося. Сарра покинула Лафайет и начала другую жизнь. Аманда, ее подруга, мне сильно помогала. – Он улыбается при воспоминании о покойной жене. – Я остался с ней и воспитывал Адама как родного сына.
– Какая грустная история…
– Это всего лишь история. Прошлое не вернуть, но я счастлив, что встретил тебя.
Джон касается моей руки, и становится тепло на душе. Я рада, что буду теперь не одна, у меня остался хоть кто-то из родных.
– Мистер Кинг…
– Просто Джон. Папой меня назвать сложно, понимаю.
– Джон, вы, наверное, ужасно устали с дороги. Не буду мешать. – Я поднимаюсь и ловлю его довольный взгляд. – Я и так накинулась на вас с расспросами.
– Ты не мешаешь мне, Эмили. На твоем месте я бы тоже хотел узнать все.
– Я поищу Адама.
Джон лишь кивает, и только я собираюсь уйти, говорит:
– Ты очень похожа на нее.
Я рада, что он не спрашивает о том, что с ней случилось. Видимо, по моему взгляду понятно, что мне не хочется вспоминать бесполезные попытки найти маму. Я с горечью улыбаюсь и выхожу с кухни.
Адам сидит в спальне на кровати и задумчиво смотрит на фотографию в рамке. При виде меня он откладывает ее в сторону.
– Ты узнала все, что хотела? – тихо спрашивает он, и я киваю, садясь рядом с ним.
Моя рука касается его птицы.
– Есть кое-что еще, что ты должна знать, – признается он.
Адам смотрит мне в глаза, и я снова замечаю в нем ненависть и злость, но уже вперемешку со странной грустью и печалью.
– Год назад твоя мама приезжала в Лафайет.
Глава 41
Молчание Демона
Я встаю с кровати и начинаю нервно ходить по комнате туда-сюда, в то время как Адам, сжимая кулаки, собирается с мыслями, чтобы начать свой рассказ.
– Отец уехал в командировку в Новый Орлеан, а мы с мамой остались здесь. В один летний день на пороге появилась незнакомая женщина. Она представилась мне другом отца и расспрашивала, где он может быть.
Я зажмуриваюсь, чувствуя, что меня вот-вот накроет истерика.
– Ее что-то беспокоило, а потом она увидела мою маму и бросилась ее обнимать. Я не вмешивался, у меня были свои дела. Вечером Сарра ушла, а мама осталась в подавленном состоянии.
– Почему ты ничего не рассказывал? – шепчу я, но Адам меня не слушает.
– Моя мама… знаешь, что она тогда сказала? «Она пришла разрушить нашу семью». Такими вот были ее слова. Уже потом она принялась заглушать свои слезы вином.
– Не может быть.
– Она даже попросила меня отвезти ее к дому Сарры. Сказала, что в нем когда-то жила ее лучшая подруга, у которой было все, но которой пришлось от много отказаться. Я не знал, что происходит, но ясным оставалось одно: Сарра приехала в Лафайет, чтобы вернуть Джона и рассказать ему о существовании дочери.
Неожиданно я понимаю, почему Адам был так зол и черств ко мне. У него есть причины ненавидеть меня. И главная причина – его мать. Ее смерть – не случайность.
– В тот вечер она была сама не своя, и ночью решила куда-то поехать. Я же развлекался на вечеринке братства и изрядно напился. – Парень стискивает зубы, а я застываю в напряжении. – Она звонила мне, присылала сообщения, просила приехать. Но я был слишком пьян, Эми, чтобы отвечать на ее звонки, по крайней мере, именно так я себя оправдывал. Мне не хотелось слушать ее пьяные бредни.
Его взгляд наливается мраком, пальцы сильнее сжимают край кровати.
– Ты не должен винить себя.
– Ненавидеть легче, чем прощать. Это чувство помогает мне не сойти с ума. А еще легче найти виновного, чем принять судьбу. Легче искать возмездия, чем отпустить.
Я сажусь перед ним на пол и беру его за руки, чувствуя, как в горле застывает ком.
– Я приезжал к этому дому почти каждый вечер, – шепчет парень, – вглядывался в окна, надеялся увидеть в них свет. Я знал, что Сарры там нет, но рано или поздно должна была появиться та самая причина, из-за которой моя мама так боялась потерять нашу семью.
Мне хочется закрыть уши. Хочется провалиться сквозь землю.
– И вот, через год свет все-таки зажегся.
Я вспоминаю, как в первый день моего приезда около дома стоял его черный Мустанг, и по спине бежит холодок. Предчувствие меня не обмануло. Адам наблюдал за мной, ждал, когда я приеду.
– Мне хотелось придушить тебя еще тогда, в парке, когда ты пряталась за деревьями, наблюдая за тем, как мы проучиваем Тома. – Его взгляд смягчается, в нем появляются нотки вины. – Заносчивая девчонка, сующая нос, куда не следует.
Он знал, что я приеду, и собирался превратить мою жизнь в ад. Не просто презрение, а настоящая ненависть. И, самое страшное, она была абсолютно обоснована.
Мое существование погубило его семью.
– Я ненавидел тебя, Эмили, – хрипло восклицает Адам. – Ты была центром моей злобы, но вместе с этим я внезапно почувствовал к тебе что-то еще, и меня это неимоверно злило.
– Адам, – умоляюще шепчу я.
– От любви до ненависти – самая бредовая и избитая фраза в мире, но, сука, такая правдивая.
Птица касается моей щеки, и я закрываю глаза. Он, мой Демон, решивший меня погубить, настолько искренен сейчас.
– Ты нужна мне, Эмили.
Я касаюсь его губ, и он крепко обнимает меня в ответ, кладет на кровать и ложится сверху, запуская руки под футболку. Я так жаждала этих ответов, мне так хотелось узнать, что скрывается в его молчании, что кроется в его задумчивом взгляде, а теперь, напротив, хочется забыть все, что он сказал.
Адам отстраняется и заглядывает мне в глаза. Его взгляд блуждает по струнам моей души, разглядывая каждый темный и светлый уголок сознания.
– А еще я должен Стиву двадцатку. – Уголки его губ поднимаются, и
