Новое имя приносило ему драгоценности богачей и любовь их жён, а однажды даже сердце настоящей принцессы, дочки султана, прямо как в сказках, которых он столько прочитал ещё мальчиком. Только теперь он был не настолько глуп, чтобы дарить своё сердце взамен. Юноша давно научился не отдавать всё, что у него просят.
Имя стало известным и очень подходило ему, и юноша почти уже верил, что оно и впрямь его собственное… пока не встретил девушку, которой оно принадлежало на самом деле. Девушка жила в гареме, а в глазах её горел огонь, способный поджечь весь мир. Она просила о помощи.
Юноша должен был передать послание дочери генерала, местного военачальника. Её дом нашёлся легко — большой с красной лаковой дверью в самой богатой части города. Ожидая за углом, посланник наблюдал, как снуют туда-сюда слуги и приветственно машут друг другу гости, на руках у которых сверкает целое состояние.
Наконец появилась и генеральская дочь. Он узнал её ещё до того, как она взялась за ручку красной двери. Красота девушки ослепляла, как солнце. Казалось, она была создана лишь для того, чтобы восхищать и покорять, а двигалась так легко и уверенно, будто не сомневалась в своей власти над другими.
Он понял, кто она, хоть и не встречал никогда прежде. Тёмная кожа, чёрные волосы и глаза, совсем не такие, как у белокурой и бледной дочери лорда. Одежда яркая и красочная, как пламя джиннов, чуждая голубым, серебристо-серым и светло-зелёным тонам дождливого неба и свежей травы, которые предпочитала та. Но всё равно такая же — девушка, привыкшая получать всё, что ни попросит.
А потому он знал: бесполезно стучать в красную лаковую дверь. Вызовут стражу и прогонят с насмешками. Бандитов с крадеными именами не принимают в таких домах.
Оставалось только дожидаться ночи. Окна в домах загорались одно за другим, а затем так же постепенно гасли, а оживлённые улицы погружались в тишину. Светилось лишь окно в спальне генеральской дочери, но юноша, обходившийся когда-то без имени, умел ждать и наконец дождался, когда погасло и оно. Тогда он сделал то, что умел лучше всего: прошёл туда, где его не ждали, прямо через стену и поднялся по ступенькам в спальню.
Дочь военачальника лежала на пёстрых разноцветных подушках, чёрные волосы её разметались по лицу. Он опустился на колени, чтобы разбудить её, но, прежде чем выговорил хоть слово, ощутил у своего горла лезвие ножа. Не успел даже заметить, как она шевельнулась.
— Кто ты? — спросила девушка.
На её лице не было никаких признаков страха. И тогда юноша понял, что ошибся. Она совсем не похожа на дочь лорда и не создана восхищать и покорять, а лишь обманывает всех вокруг. Двигается так легко и уверенно, потому что знает свой секрет, только тот получает всё, что просит, кто умеет держать в руках клинок.
— Отвечай быстро и правду, — спокойно продолжала девушка, прижимая нож сильнее, — иначе твоя ложь станет последней в жизни.
Юноша, не имевший когда-то имени, внезапно понял, что не хочет больше краденых имён с сомнительной историей. Ему нужно собственное, чтобы без стыда назваться этой девушке. А пока придётся назвать чужое.
— Я пришёл от имени Синеглазого Бандита, — сказал он.
Глава 21
Я сразу насторожилась, когда вместо солнечных лучей меня разбудили три служанки. Заставили сесть в постели и стянули через голову рубашку, не давая толком проснуться.
— Что случилось? — Я потянулась за своей одеждой, но на меня уже напяливали что-то новое.
— Султим хочет взять тебя с собой на дворцовый приём, — ответила одна из них, та самая надзирательница, что привела меня в гарем, имени я так и не узнала.
«Эта отдельно», — вспомнились её слова. «Ничья я не жена. И не вещь, которую хранят на полке!»
Я попыталась выдернуть руку, которой завладела одна из служанок и скребла чем-то твёрдым по ногтям, но та удержала мои пальцы и стала пилить дальше, заставляя морщиться от противного звука.
— Это большая честь! — объяснила служанка, приподнимая мне сзади волосы и щёлкая застёжкой — не ожерелья, а какой-то странной одежды из тонкой синей материи с чёрной вышивкой под цвет волос.
Не халат и не рубашка, а главное, я осталась полуголая, с наполовину открытой спиной, плечами и руками. Было бы смешно оказаться так в песках, солнце сожжёт мигом. Город — другое дело, тем более гарем с его неприличной роскошью.
Меня поставили на ноги, оправляя длинные полы новой одежды поверх шаровар.
«Хотя бы их оставили, слава Всевышнему!»
Можно было бы, конечно, и затруднить служанкам работу и шевелить руками и ногами только по приказу султана, каждый раз особому, но мучиться снова уж очень не хотелось. Кроме того, я сильно подозревала, что султим может доставить мне не меньше неприятностей. Опять же, наконец выпал шанс выйти пусть не из дворца, но хотя бы из гарема.
Уже прошло семь дней, как я отправила Сэма с посланием, и они тянулись так же лениво и скучно, как остальные. Совсем не то что в лагере мятежников. Здесь не с кем было ни размяться в поединке, ни разделить предвкушение битвы и мучительную неизвестность. Раз или два я даже ходила к Стене слёз и поднимала на большом дереве сигнал, но северянин не возвращался.
Всё зависело от бестолкового мальчишки, неспособного даже правильно повязать куфию, а я могла лишь томиться в ожидании новостей. Прямо как та Сабрия из легенды, беспомощная и бессильная. Так и с ума можно сойти. Нет уж, не стоит пропускать возможность выглянуть наружу хоть одним глазком.
Теперь меня вели по другим коридорам, чем тогда с султаном, и в этой части дворца было совсем не так пустынно. Мимо то и дело пробегали, опустив голову, слуги с подносами, полными свежих фруктов, или стопками свежего белья. Мы прошли через уютный садик, где сидели гости в дорожном платье, по виду сичаньцы. Я невольно
