— После битвы у Фахали мы успокоились… — Самира крепче прижала к себе девочку. — Но оказалось, что за демджи охотятся не только чужеземцы. — В песках многие верили, что части тела демджи лечат все болезни. Золотокожая Хала, единокровная сестра золотоглазой Имин, потеряла так два пальца, которые отрезали и продали, наверное, чтобы избавить какого-нибудь богача от боли в желудке. — Говорят, даже сам султан ищет…
— Мы знаем, — мрачно кивнула я.
Когда появились эти слухи, меня сразу охватила тревога за Нуршема. Кого ещё может искать султан? Ясно, что он надеется вновь заполучить убийственное оружие, в которое превратился мой брат. Даже мне с моей властью над песками не под силу разрушить целый город. Тем не менее мы старались скрывать, что демджи, повелевающий песчаными бурями, и есть Синеглазый Бандит.
Впрочем, какая разница, живой я сдаваться султану всё равно не собиралась. А вот маленькое солнышко в ладонях Ранаи… Сейчас оно выглядит так безобидно — а если вырастет и станет ярче в сотню раз? Пожалуй, правитель Мираджа может и заинтересоваться.
— Пока вы не пускаете солдат на нашу сторону гор, — продолжала Самира. — Как думаешь, долго продержитесь?
Сколько сможем. Разобьёмся в лепёшку, но не дадим ни с кем сделать то, что сделали с Нуршемом. Пусть Раная и маленькая зазнайка, привыкшая считать себя новым воплощением легендарной принцессы, но она демджи, а мы своих в обиду не даём!
— Её надо убрать из города, — нахмурилась я. Иначе как бы не пришлось и на неё смотреть через прицел ружья. — Я знаю безопасное место.
— Никуда я с тобой не пойду! — фыркнула малышка.
— Принц Ахмед хочет, чтобы демджи могли ничего не бояться, — продолжала я, не обращая внимания, — но пока им требуется защита и присмотр.
— А мне можно с ней? — спросила Самира, поколебавшись.
Я вздохнула с облегчением:
— Конечно… если дойдёшь.
Еле живая от слабости, она двинулась по коридору к лестнице наверх, опираясь на руку Имин. Раная семенила рядом, цепляясь за халат. Я собиралась двинуться следом, но луч магического солнца скользнул по дальней стене камеры, выхватив из тьмы очертания человеческого тела. В углу неподвижно скорчилась женщина.
Вначале я подумала, что она умерла, не выдержав голода и жажды, но затем разглядела, как бледно-жёлтый халат на иссохшем теле чуть шевелится в такт дыханию. Склонившись, я притронулась к её руке, слишком горячей для подземелья, где никогда не бывает дневного света, и поняла, что у несчастной сильная лихорадка.
Ощутив моё прикосновение, женщина распахнула глаза. Во взгляде, устремлённом на меня сквозь грязные спутанные волосы и запёкшуюся кровавую корку, мелькнул ужас.
— Ты можешь встать? — Я протянула руку, но узница лишь молча смотрела на меня огромными запавшими глазами. «Какое там встать, тем более идти, ей и в сознании оставаться тяжело…» — Имин, помоги! — позвала я, обернувшись.
— Захия? — раздался вдруг хриплый шёпот, похожий на истовую молитву. Пересохшая глотка больной ничего больше не смогла выдавить, а затем силы совсем оставили её, и голова бессильно откинулась.
Я застыла как вкопанная. Сердце замерло в груди, как у принцессы Хавы в легенде.
Из Синеглазого Бандита и мятежницы-демджи, отдающей приказы, я на мгновение вновь превратилась в простую девушку из Пыль-Тропы, где в последний раз слышала имя своей матери из чужих уст.
Глава 5
Ко мне подоспела Имин:
— Что там?
— Я…
Комок в горле мешал говорить, прошлое никак не хотело отпускать меня. В пустыне немало других женщин по имени Захия, ничего странного в нём нет… но узница смотрела так, словно узнала, да ещё и назвала имя моей матери!
Нет, взбалмошная девчонка из песков Захолустья осталась в прошлом. Мятежнице-демджи некогда предаваться воспоминаниям.
— Донесёшь её? — кивнула я на бесчувственное тело в углу, стараясь говорить твёрдо.
Золотоглазая, всё ещё в боевом богатырском обличье, легко подхватила женщину на руки, словно тряпичную куклу.
— Амани, не валяй дурака! — прошипел Махди, проталкиваясь навстречу сквозь толпу освобождённых узниц. Эти хотя бы могли сами передвигаться. — Как ты думаешь отсюда сбежать с грузом на руках?
— Мы возьмём её с собой, — процедила я.
Хватит и той ошибки в прошлом, когда я, спасаясь из Пыль-Тропы, бросила своего друга Тамида. В страхе и отчаянии схватилась за руку Жиня и ускакала верхом на буракки, а Тамид лежал на песке, истекая кровью. Девчонка бросила его умирать в ту ночь, и теперь ничего не вернёшь, но Синеглазый Бандит больше никого не оставит в беде!
— Кто из вас умеет стрелять? — повернулась я к женщинам. Они молчали. — Не бойтесь, это не так трудно — наводишь и спускаешь курок. — Самира робко подняла руку, за ней кое-кто ещё. — Заберите у них револьверы. — Я показала на убитых и взяла один для себя. Отщёлкнула барабан, который оказался полон, но тут же ощутила упадок силы от прикосновения к железу и поспешила сунуть оружие за пояс подальше от открытой кожи. Не то чтобы оно необходимо, к моим услугам весь песок пустыни, однако приятно, когда есть выбор. — Всё, пошли!
На опустевших улицах Сарамотая уже царил сумрак. Как-то слишком пусто, ещё не совсем ночь…
— Комендантский час, — объяснил Махди на ходу чуть слышным шёпотом. — Таким образом этот чумазый надеется удержать свою власть над местными.
Презрительное «чумазый» коробило, но защищать Малика, который захватил Сарамотай силой и опорочил имя принца Ахмеда, я не собиралась. Во всяком случае, было непонятно, поможет нам комендантский час или наоборот. На развилке за тюрьмой я замедлила шаг, припоминая, по какой дороге меня привели.
— Как пройти к воротам? — шёпотом спросила я.
Женщины лишь испуганно таращились. Наконец, Самира высвободила руку, за которую цеплялась Раная, и молча показала направо, с трудом скрывая дрожь от страха. Держа палец на спусковом крючке, я повела освобождённых узников вперёд.
Очень не хотелось признавать правоту Махди, но тащить за собой десятки женщин в роскошных, хоть и изодранных, халатах — не самый лучший способ незаметно выскользнуть из враждебного города, а револьверы
