В глазах мелькнули звёзды, а ко рту прижались чьи-то губы. Опять наваждение от Халы? Не похоже. Надо мной склонился Жинь, и он был настоящий — в отблесках предрассветного неба виднелась каждая складочка его лица.
Между тем воздух продолжал толчками врываться в рот, обжигая лёгкие. «Я дочь джинна, огонь мне нипочём», — пронеслась шальная мысль.
Звёзды исчезли, теперь я смотрела на песок, пропитанный морской водой, и меня выворачивало наизнанку. Море наконец оставляло моё тело в покое, хоть и неохотно. Сидя на корточках, откашливаясь и отплёвываясь, я ощутила у себя на плече знакомую руку.
— Напомни как-нибудь, чтобы я научил тебя плавать, — хмыкнул Жинь. Голос его звучал слишком напряжённо для шутки, но я всё равно рассмеялась. «Всё-таки выжила!»
Волны набегали на берег у подножия гигантского утёса, на самом верху которого виднелись городские крыши. Падать пришлось высоковато. Жинь тоже болезненно морщился, мокрые волосы свесились на лоб. Я потянулась и отвела прилипшую прядь.
Сердце в груди стучало уже спокойнее, но шум недавней схватки продолжал греметь в ушах. Боль в боку немного утихла, рассветный берег был пуст и безмятежен, но мелькнувшие звёзды не уходили из памяти, словно укоряя. Пора возвращаться в жестокий и опасный мир.
— А где Изз? — спросила я, озираясь в поисках гигантского синего рухха. Если пуля осталась у него в теле, обернуться вновь человеком не получится.
— Не знаю… — Жинь хмуро дёрнул плечом. — Мы с тобой свалились в воду, а он ещё летел. Когда я вынырнул с тобой, уже никого не увидел.
Я глянула на море. Так ласково омывает нам ноги, а вдали от берега превращается в рокочущего монстра, готового проглотить человека целиком.
— А остальные?
Он покачал головой.
— Я за всеми не следил. Кого-то увёл Сэм, кого-то убили… Ахмеда и Далилу точно видел, а потом ты вдруг упала. — Передёрнув плечами, он сел рядом со мной. — Так вот о каком важном деле ты не хотела говорить…
Я мысленно потянулась к песку, но сразу передумала — в бок снова стрельнуло. Пускай железо и вынули, но привыкнуть удастся не сразу. Вцепившись пальцами в пучки бурых водорослей, я глубоко вдохнула, успокаивая колотящееся сердце.
— Ахмед жив… Он жив! — Правда слетела с языка без запинки. — Шазад жива! — Имена легко выговаривались одно за другим: Далила, Имин, Хала, Изз, Мазз, Сэм, Рахим…
— Те, кому удалось уйти, встречаются в Скрытом доме. — Откинув с лица мокрые волосы, Жинь поднялся на ноги и глянул вверх на утёс. — Идём, там будет безопаснее.
— Надолго ли? — вздохнула я, хватаясь за протянутую руку. Колени дрожали от слабости. — Достаточно кому-нибудь одному проболтаться.
Обратный путь оказался долгим и выматывающим. Сначала мы брели по мелководью, а там, где волны с шумом разбивались о скалы, Жиню приходилось плыть со мной на спине. Солнце уже стояло почти в зените, когда прибрежные утёсы стали чуть ниже, позволяя карабкаться наверх. Взбирались мы с большим трудом, петляя по крутому склону между скалами и частенько отдыхая, когда у меня вновь начинало колоть в боку.
Достигнув наконец плоской вершины, мы с облегчением увидели невдалеке городские ворота, в которые рвалась огромная толпа. Когда уже подходили, кто-то протиснулся мимо, обгоняя, и едва не сбил меня с ног.
— Эй, ты! — Поддержав меня, Жинь хлопнул его сзади по плечу. Прохожий обернулся со свирепым видом, но при виде грозного незнакомца, явно побывавшего во многих переделках, робко втянул голову в плечи. — Что стряслось, почему такая давка?
— Мятежный принц! Его поймали и казнят на площади дворца.
— Когда? — вскинулась я, подаваясь вперёд.
Он окинул брезгливым взглядом мои всклокоченные волосы и рваную, задубевшую от морской воды одежду. Страха, как мой спутник, я определённо не вызывала.
— Отвечай! — рыкнул Жинь.
— На закате, — бросил мужчина, стряхивая его руку и снова ввинчиваясь в толпу. — Даже комендантский час на этот вечер отменили. Чего доброго, из-за вас не попаду!
Переглянувшись, мы обернулись к морю. Небо над горизонтом уже наливалось вечерними красками.
Глава 49
Мятежный принц
Когда путники на караванных тропах сидят вокруг костров среди ночной пустыни, где видеть их могут только звёзды, то часто рассказывают историю о мятежном принце. Каждый о нём слышал и что-нибудь знает, но далеко не всё. Полную правду не знает никто.
Когда говорят о его детстве, никогда не упоминают брата, принца-чужеземца, рождённого под теми же звёздами. Рассказывают о страшной ночи, когда родилась младшая сестра, отцом которой был джинн, но никто не помнит о молодой женщине, рискнувшей жизнью, чтобы вывезти в безопасное место всех троих, когда мать мятежного принца умерла. А когда говорят о султимских состязаниях, забывают о прекрасной генеральской дочери, которая обучала его боевому искусству, помогая подготовиться.
Собираясь у костров и рассеивая страхи ночных песков историями о героях, караванщики ещё долгие годы будут вспоминать, как тысячи жителей Измана собрались перед закатом, чтобы впервые после султимских состязаний увидеть мятежного принца — теперь уже на эшафоте в ожидании казни. Однако никто не расскажет, что в тот день принц был не единственным пленником султана. Никто не знает, что не стань он помогать другим, то не попал бы в плен, и никто не расскажет, как он сложил оружие и сам сдался отцу, давая остальным возможность скрыться.
Путники у костров так никогда и не узнают, что человек, стоявший на эшафоте, взошёл туда по своему выбору и мог бы избежать такой судьбы, не будь он столь благороден и смел.
В тот день многие тысячи горожан пришли на площадь дворца, и каждый потом рассказал, что видел и слышал. Их истории разлетелись по пескам во все концы пустыни и даже достигли чужеземных берегов, и караванщики ещё долгие столетия будут пересказывать их, чтобы дети и внуки знали, какие великие герои ходили по этой земле в давние времена.
Что на самом деле произошло между рассветом и закатом того дня, навсегда останется неведомым для путников у костров в песках, а было известно только шестерым, что оказались за
