— Она должна была рассказать мне!
— Она предпочла выгородить вас и уйти сама, не дожидаясь вашего каприза!
— Нужно было сидеть дома, а не разгуливать по городу!
— Сидеть в клетке? Чтобы вам было спокойнее, и вас не терзали сомнения? Мудрое решение, — задела его миссис Грапл.
— Я не вижу причин продолжать наш разговор.
— Ведите себя по-мужски: не стоит изображать лицемерную добродетель. Лучше будьте подлецом, но умейте держать удар. Это хотя бы вызывает уважение.
— Ваш почтенный возраст не дает вам право советовать непристойности.
— Зато я никогда не боялась выражать чувства, как и Саймон! Он не был идеальным, у него было много недостатков, но он делал все возможное, чтобы к мисс Норт относились с уважением.
— А обратил бы ваш мистер Вуд на нее внимание, если бы встретил ее в растрепанном рабочем платье и замызганном переднике? И стал ли он изображать джентльмена перед горничной? Или обрюхатил бы и вышвырнул вон?
— Если вы сами сделали из нее леди, не стоит продолжать относиться к Ханне как к служанке. О ее грязном замызганном переднике помните лишь вы, а не другие. И если кто-то видит в ней леди, почему она должна тянуться к вам, если для вас всего лишь служанка?
— Да, служанка. Да, я помню ее такой. Я, как Пигмалион, вылепил из нее ту, которую хотел видеть рядом. Однако Галатея сбежала и снова оказалась среди грязи и глины. И это мое право, и только мое желание: браться ли мне за дело вновь или плюнуть!
— Кхе, кхе! — покашлял Таггерт, который несомненно уже некоторое время вслушивался в диалог, стоя в проходе. — Я думаю, что за Галатеей кто-то подглядывал. Посмотрите миссис Грапл, не узнаете ли вы эту вещь?
— Это запонка, но не Саймона. Откуда она у вас?
— Нашел втоптанной в землю под окном комнаты мисс Норт. Совершенно случайно, только потому что обратил внимание на сильно изломанные ветки дерева. А еще нашел вот такой клочок! Не признаете из чьих штанин?
Почти мгновенно щеки самодовольного Айзека пошли красными пятнами ярости, и он с силой сжал подлокотники кресла. Таггерт с хозяйкой со мстительным удовольствием наблюдали за ним. Когда же их взгляды встретились, Алексия и Лиам поняли друг друга без слов, что на лицо все признаки ревности.
— Мне эти предметы не знакомы, — ответила вдова. — Возможно, мисс Норт знает. Ханна! Ханна! Посмотри!
Когда Ханна спустилась, Айзек сидел разъяренный и стучал пальцами по деревянному подлокотнику кресла.
— Добрый вечер, мистер Таггерт, мистер Бернс, — с достоинством произнесла она и заметила, как его глаза нехорошо прищурились. В былое время он бы орал, но сейчас был вынужден сдерживаться.
— Скажите, мисс Норт, вам знакомы эти вещи? — обратился детектив.
— Эта запонка похожа на те, что я видела у преподобного Морриса.
— Шлюха! — с ненавистью прошипел Айзек.
Ханна растерялась и, смотря на него расширенными глазами, хлопала ресницами.
— Он наведывался к вам в комнату? — поинтересовался Таггерт.
— Нет! — возмутилась Ханна. — Что вы такое говорите! Я видела их на мистере Моррисе, когда он ужинал с нами по вечерам. Как вам могло в голову прийти подобное?! А этот кусок ткани мне совершенно не знаком.
— Правда?! — возмутился Айзек. — Что-то не верится. У тебя под окнами толпы бегают, а ты все скромницу разыгрываешь!
— Это нашли под моим окном?! — поразилась собеседница.
— Да! Удивлена?
— Нет слов! — прошептала она, побледнев.
— То есть вы не знали? — допытывался Лиам.
— Нет! — у нее сдали нервы, и она топнула ногой. — За мной подглядывали! Боже мой, какая мерзость!
— А нечего было в пеньюаре расхаживать! — успел вставить гадость Айзек.
— Сам подарил!
— Чтобы ты ходила передо мной, а перед непонятно кем!
— Я не ходила! — выкрикнула Ханна.
— Мисс Норт, а вы уверены, что это вещь преподобного?
— Дайте посмотреть внимательнее, — она протянула руку, и Таггерт увидел, как дрожит ее рука. — Посмотрите, тут с боку даже есть небольшая гравировка, видите букву М. Серебряные семейные запонки.
— А если к куску штанов приглядеться, ничего не увидишь? — не успокаивался взбешенный Айзек.
— Идиот! — рыдая, выкрикнула Ханна.
— Дура! — не остался в долгу мужчина, выкрикивая вслед убегающей мисс Норт.
— Да, беседа получилась содержательной. Миссис Грапл, мы спешим, но если у нас возникнут вопросы, надеюсь, вы позволите навестить вас вновь. Благодарим за гостеприимство! — Таггерт почти насильно вытащил Гриндла за руку и, когда за ними закрылась дверь, подытожил:
— Вы ревнуете!
— Да ни черта я не ревную!
— Завтра уезжаете?
— Да!
— Вам все надоело?
— Да!
— А морду набить Моррису хотите?
— Да! Нет! — спохватился мужчина.
— Все же хотите! Тогда предлагаю задержаться. А то пеньюар покупать вам, а как пялиться — так им. Мы их всех найдем! Обещаю!
Соблазн был велик, поэтому Айзек, он же Элиас, решил покинуть Байборо не завтра, а чуть позже.
Остаток дня готовились к ночному выслеживанию развратника.
Гриндл и Таггерт сошлись во мнении, что тот, кто подглядывал, вполне мог убить Саймона из ревности, иначе зачем человеку приходить под окна к молодой женщине?
— Таггерт, думаете: преподобный мог сидеть на дереве и наблюдать? Не представляю, чтобы Мэриетт выпустила его из дома в позднее время. Может быть, запонка попала туда случайно? Да и мог ли Моррис кого-то убить?
— Почему нет? — возразил Лиам. — Я занимаюсь сыском больше пятнадцать лет и насмотрелся всякого. Видел юную леди с кроткими глазами и безупречной репутацией, отравившую свою семью. Не пожалела даже младшего брата, которому не было пяти. Слышал о звоннице, нападавшим на женщин с молотком из засады. Одну убил на территории прихода, в колокольне, сразу после службы. Профессия оказала влияние, и я стал циником, которого трудно удивить. Не стоит делать поспешных выводов. Если повезет, сцапаем его на горячем!
— Поставим шерифа в известность?
— Скажем Холлу, тот скажет жене, и весь город узнает. Да и кому захочется опозорить город на весь штат? Хочешь сделать хорошо — делай молча! Я придерживаюсь такого правила.
— Но вдова знает о наших планах и Ханна. Я бы тайком спрятался в кустах, не договариваясь с миссис Грапл.
— Напугаем хозяйку — она поднимет крик, и точно никто не придет.
— А если Ханна предупредит любовника?
— Сами верите? Мисс Норт грозит виселица, она на грани истерии, в лице осунулась. Да и на что ей Моррис, охраняемой цербером Мэриетт, если в руках Хоут? Сомнительное предпочтение.
— Вы так думаете?
— Не помню, кто сказал, но мне понравилось: ревнивцы вечно смотрят в подзорную трубу, которая вещи малые превращает в большие, лилипутов — в великанов, домыслы — в истину. И вы, Элиас, не исключение: от ревности стали слепым глупцом.
— Будто вы не собственник.
— Ну, до вас мне далеко! Да и бестолку ревновать: склонного к изменам не удержать, а безгрешного сомнениями можно оскорбить и подтолкнуть. Успокойтесь.
— Легко раздавать советы, — Айзек злился. В голове крутилось
