Центральная площадь встретила ярким сиянием золоченого знака солнца над входом в храм Света и яркими тканями палаток развернувшихся торговцев. Я не спеша шла мимо прилавков, разглядывая безделушки, яркие ткани с дорогой вышивкой и прочие мелочи, которые торговцы настойчиво пытались всунуть ослепленным блеском товара покупателям. У мощной разносчицы с большим подносом на плечах купила пирожок с капустой и направилась к доскам объявлений у серого здания Дома Справедливости, где толпились люди в ожидании приближающихся долговых торгов. Стучали молотки и топоры, наспех возводя сцену, на которой вскоре решатся судьбы людей. Кому-то повезет и его выкупит семья, нервно пересчитывающая монеты в тощих кошелях, а кто-то получит билет в один конец, отправившись на рудники.
Я прошла мимо тихо переговаривающихся людей, протолкнулась к объявлениям, где многие ждали объявления набора на контрактные работы и остановилась у выцветших листков последних новостей, где последней датой обновления числилась прошлая неделя. Ни слова об убийце, Крыле или нападении на дороге. А ведь прошло уже два дня с момента нападения. Неужели никто не сообщил? Или просто некому было сообщать? Внутри снова шевельнулся червячок совести, но был задавлен сапогом практичности. Не мое это дело. Даже если сообщу, два дня прошло. Да и сомневаюсь, что никто не знает. Дорога не заброшена, караванов и проезжающих крестьян много. Кто-то что-то видел или слышал. А значит местные власти просто не сочли нужным сообщать о нападении людям. Почему? Внутренний голос жадности настойчиво подсказывал о сговоре местного правителя с разбойниками. Слишком хорошо вооружен отряд, да еще с магической поддержкой. Никто такого соседства не потерпит, если ничего с этого не имеет.
Я досадливо щелкнула пальцем по старым объявлениям и попыталась выбраться с площади, но это оказалось задачей почти невозможной. Народ прибывал, стекаясь к помосту. Некоторые даже забрались на крыши домов, ожидая представления. Мне же удалось пробраться к одному из домов, где предприимчивый хозяин таверны пристроил открытую террасу, с которой открывался вид на площади и торги. Платить надо было не только за еду и выпивку, но и за место на веранде.
Толпа мне выбора не оставила. Жертвовать платьем и здоровьем не хотелось, поэтому я села за один из столиков, который обошелся мне в два кварта, и заказала пирожное с бокалом красного вина. В любом случае, я уже не одна из сироток, проданных на торгах, а чужое горе оно далеко.
Прошлое убивает будущее. Эта простая истина не раз позволяла закрывать глаза на несправедливость и идти дальше, забыв то, что могло бы изменить мою жизнь. Но что делать, когда прошлое не отпускает, представая яркими картинами настоящего? Я мрачно смотрела на деревянный помост, покрытый выцветшим алым ковром, с которого служитель Дома Справедливости в алой накидке радостно приветствовал толпу на еженедельных долговых торгах. Вместо веселого представления мрачные лица, музыку заменяет нестройный вой труб, звон цепей и топот тяжелых сапог стражи, а я словно снова оказалась там, перед глазами сотни жадных до чужого горя глаз.
Первый лот! - Возвестил распорядитель и на помост вывели испуганных и забитых девушек в одинаковых серых платьях. - Цена за каждую — десять кварт!
Я отвернулась, чтобы не встретиться взглядом с глазами, где еще живет надежда. Кому-то повезло, двух из десятка выкупили родные, передав долг страже. Остальные же разошлись по представителям местных борделей, те, кто постарше, да пострашнее попали в служки забегаловок.
Вторая партия! - Объявил распорядитель. На этот раз зазвенели цепи, сообщая о том, что место на сцене заняли мужчины. - Мужчины! Сильные физически. Обучены бою. Требуют содержания в особых условиях! Двадцать кварт за...
Представление товара прервал звон цепей и грохот. Я, как и многие, обернулась к помосту, где двое воинов чудом освободились от цепей и попытались сбежать, но наткнулись на дубинки стражи. Остальные пленники тоже стоять не стали, бросились помогать, при этом повалив тех из связки, кто отстал. Началась свалка. Крики стражи, пленников и ликующей толпы, которая получила свою порцию зрелищ.
Порядок удалось восстановить только через десяток минут. Должников снова выстроили в ряд, проверив заклепки на кандалах, а за их спинами встали стражники, награждающие ударом за каждое неосторожное движение.
Итак, - выполз из-за трибуны встрепанный распорядитель, одергивая накидку, - Цена... - обернулся к побитым должникам.
А представляли они из себя жалкое зрелище. Рваная одежда в пятнах крови и грязи, заплывшие от побоев лица, а за синяками не видно живого места. Я с жалостью посмотрела на седого старика, который буквально висел на соседе, стараясь беречь раненную ногу, наспех замотанную какой-то грязной тряпкой. Сосед как раз один из тех, кто затеял бунт. Голова замотана порванной рубашкой и пропиталась кровью, рука висит плетью вдоль тела, а заплывшие от побоев глаза с надеждой смотрят в гудящую от предвкушения еще одного представления толпу.
Цена за здоровых — двадцать кварт. Раненные — по десять. Старик — пять. - Определился со стоимостью распорядитесь, а бунтарь с замотанной головой повернулся к веранде и наши глаза встретились.
Леди, - одними губами прошептал едва узнаваемый рыжий воин Крыла, от удивления и сумасшедшей надежды его глаза открылись, а сам он дернулся вперед, получив за это удар по спине от стражника.
Его седой сосед не успел сориентироваться и потерял равновесие, утащив за собой всю связанную колонну. На помосте снова началась неразбериха. Стражники, боясь очередного бунта, набросились на должников, награждая ударами. Рыжий с трудом дополз до раненного напарника и закрыл его собой, спасая и без того едва живого старика от ударов.
Так и сдохнут, - фыркнул кто-то рядом, заставив отвести взгляд от рыжего воина, чьи разбитые губы продолжила звать меня, только крик терялся в многоголосом гомоне толпы. - Шваль, одним словом. - Усмехнулся сидящий рядом разряженный мужчина с массивными перстнями, украшавшими каждый палец.
Тонкое стекло бокала треснуло под пальцами, осколки впились в кожу, а вино кровавым пятном растеклось по белоснежной скатерти.
Леди! - Тут же подбежал официант, а я скривилась от этого обращения, которое теперь всегда будет преследовать лицом рыжего воина.
Крики на помосте стихли, должников рывком поставили на ноги, демонстрируя недовольным покупателям, многие из которых рассчитывали купить работников в шахты, которые теперь требовали немалых вложений, чтобы просто добраться до места работы.
Леди, - одними губами прошептал воин, продолжая смотреть на меня. Несмотря на мое бездействие, он все еще надеялся. Я посмотрела на седого напарника с пробитой ногой, узнала в следующем еще одного воина Крыла, а остальные показались смутно знакомыми.
