Она отдернула руку. В панике посмотрела на меня и кинулась прочь: расправив крылья прямо на террасе, унеслась в небо. Я даже рот не успел открыть, чтобы порадовать ее собой, признаться, что я белый эр второго шаазата. Внутри у меня неистово боролись злость и восторг. С одной стороны, Кико отказалась от истинного только из-за разницы в силе и положении в иерархии, ну она так думает! С другой – я нашел истинную всего в двадцать два, и какую! Девчонка с первого взгляда запала в душу, все мысли о ней. Признаться, в отличие от отца, я вряд ли способен спокойно принимать, понимать и поддерживать такую свободолюбивую и упрямую женщину, как мама. Нет, с моим жестким, непримиримым характером и слишком ярко выраженным собственническим инстинктом мне нужна скромная, пугливая, ранимая… зависимая от меня, моя и только моя. Во всем. Такая, как Кико.
По-моему, я подсознательно уловил, узнал свою женщину, стоило увидеть Кико впервые: хорошенькую, робкую, в закрытой одежде, в отличие от других. Я не стал догонять ее. Кто она, откуда и где учится, уже выяснил. Пусть успокоится, а я подумаю, как преподнести новость своим и ее родным.
* * *Три дня бесплодных поисков – и ярость уже выплескивалась из меня. За это время успел выяснить всю подноготную о триста шестьдесят первом шаазате. Кико – младшая из трех дочерей, а наследником назначен племянник эрата. В школе искусств моя девочка в эти дни не появлялась и, как доложили информаторы, после встречи со мной пережила третий переход. Это неприятно поразило: выходит, была сильно потрясена новостью об истинной связи с темным, что и спровоцировало переход.
И вот я снова обедаю в «Алирии», ожесточенно тыкая вилкой в кусок безвкусного жареного мяса. Думаю, пришла пора ставить в известность родителей и отказываться от темной иллюзии и псевдонима Мих Всезнающий. Заигрался! Мое самокопание прервалось с неожиданным появлением на террасе Кико в бежевом легком наряде. Ее светлые крылья трепетали от волнения, губу она закусила, осматривая территорию и гостей. Увидев меня, побледнела, долгое мгновение рассматривала мое хмурое лицо, а потом решилась. Медленно подошла и присела на отодвинутый мной стул.
– Здравствуй, моя сладкая, – глухо от перехватившего горло спазма произнес я.
Она натянуто улыбнулась, пряча взгляд, а я не мог насмотреться, отмечая и круги под глазами после перехода и, надо думать, от мучительных дум и сомнений. Нежная кожа подчеркивала хрупкость и беззащитность девушки. Впервые в жизни мне настолько захотелось кого-то защитить, даже от себя.
Я открыл рот, чтобы признаться:
– Кико, милая, я хочу тебе сказать…
– Прости меня за слабость, – перебила она, наконец посмотрев мне в глаза, и поразила: – Я хорошо подумала и согласна… попробовать узнать тебя немного ближе. Прогуляться, например.
Это был удар под дых. В ее глазах была усталость, а еще огонек робкого восхищения, с которым она рассматривала меня. Стало стыдно за свои секреты, которые показались сейчас постыдными, и я решился продолжить:
– Послушай, Кико, я хочу тебе признаться в…
Узкая изящная ладонь легла поверх моей руки, стискивающей край стола рядом с ней. Девушка тихо пояснила:
– Я понимаю, что веду себя немыслимо. Моя семья никогда не одобрит подобный мезальянс. Я не соглашаюсь ни на что более… важное и серьезное, но… но я просто хочу узнать… тебя. Узнать, что такое истинная пара…
Несколько мгновений я смотрел на ее ладонь, мягкую, нежную. После признания вновь захотелось рассмеяться: мезальянс, значит? Хочешь узнать, что такое истинный? Меня отпустило, в груди начал разливаться азарт. Охотиться на истинную пару мне ни разу не приходилось, стоит попробовать. Потом внукам рассказывать буду, как охмурял их бабушку. В том, что Кико – моя, уже не сомневался, осталось дать и ей это прочувствовать.
А вот своих я лучше предупрежу, пусть начинают готовить шардис, да и привыкать к мысли о пополнении в нашем семействе.
– Ты голодная? – Я положил поверх ее ладони свою и слегка сжал.
Сияние тут же охватило наши руки.
– Можно я скрою это? – умоляюще шепнула Кико, кивнув на знак избранности.
В душе я противился, но просипел с трудом:
– Можно, – а мысленно добавил: – Ненадолго!
Снежинки спрятали сияние от чужих глаз. Это правильно, раз я пока лишь ухаживаю за Кико, никто не должен знать, что она истинная эра второго шаазата. Чревато! А после того, как провожу свою избранницу, пошлю вестник Рривану, пусть присмотрит за ней. Кстати, что-то мой мохнатый друг зачастил в последнее время на земли снежных барсов; похоже, тоже нашел подружку.
– Может, лучше погуляем? – робко предложила Кико, глядя мне в глаза.
– Для тебя все что угодно, моя сладкая! – Душа пела от счастья.
Деньги оставил на столе и отправился с девушкой к выходу.
* * *Я столько раз бродил по улицам Лараны, наблюдал за горожанами, черпая вдохновение для статей, но ни разу не чувствовал себя по другую сторону, когда наблюдают за тобой. Столица Леарата отличается от многих городов Мира, ведь только у нас жители прекрасной цветущей долины, сердца города, – самые низшие слои населения. Обычные чернокрылые работяги или темно-серые – первая ступень среди одаренных силой. Несмотря на это, улицы радовали чистотой, старые дома, стены которых скрывали вьющиеся растения, как ту же «Алирию», лишь усиливали ощущение мощи Лараны, проявлявшейся во всем. Множество огромных деревьев, цветов, жужжание насекомых, щебет птиц, яркие ароматы создавали непередаваемую живую атмосферу этого города.
Папа как-то признался мне, что только благодаря появлению мамы в его жизни увидел другую Ларану, полюбил ее иной, не ледяные величественные дворцы и безмолвные заснеженные горы, а пульсирующую жизнью долину. Именно мама научила его гулять пешком, тенистыми улицами, перекусывать в местных кафе или прямо на улице, нюхать и дарить цветы.
И вот сейчас на нас с Кико исподволь косились, ведь мы не походили на равнодушную пару, связанную деловыми отношениями. Или телохранителя с высокородной. Мы шли слишком близко друг к другу, улыбались, негромко беседовали на разные темы. Наверное, любому было очевидно мое покровительственно-собственническое отношение к девушке, когда любое резкое движение, звук или шорох – и мое темно-серое крыло укрывало ее от всех, прятало, рука властно ложилась ей на талию и слегка прижимала к себе.
В первый раз Кико слишком смущенно отстранилась, но чем дольше мы гуляли, тем более расслабленно она себя вела, доверялась. Когда в небе Моика собралась менять Мока, Кико не смотрела ни под
