— Это Основатели, — благоговейно прошептал эльф, сложив лапки в молитвенном жесте. — Чтобы пробудить портреты, наследнику надо просто приложить ладонь к их головам и пустить свою магию.
— Магию? — переспросил я, — Не кровь?
— Не надо крови. Достаточно магии Наследника, — покачал лысой головой домовик. — Директор пробовал, у него не получилось.
— Дамблдор? Он знает про эти комнаты?
— Не этот директор, другой. За три директора до этого. — махнул лапкой куда-то в пространство эльф.
— А Дамблдор знает про эти комнаты? — настойчиво повторил я вопрос.
— Нет, — качнул ушами домовик, — этот директор не знает про апартаменты господина. Замок не открывает все свои секреты этому директору. Он прячет от него свои тайны. Теперешний директор плохой. Он ест магию детей. — гневно произнёс эльф, сжав пальцы в кулачки. — Эльфам мало остаётся пищи. Три директора назад домовиков было больше, теперь остались лишь первые тридцать. Остальные умерли с голоду. Наследник будет пробуждать господ?
— Не знаю. Наверное, сейчас ещё не время, — заговорят ведь, подумал я. А я чертовски сегодня устал.
— Господа могут помочь своему Наследнику, — упрямо твердил эльф.
— Тебя как зовут? — я внимательно посмотрел на маленького человечка.
— У эльфов Хогвартса нет имени. Только номер. Двадцать восьмая. — грустно повесив уши, произнёс., эх! Да это же девочка!
— Ты девочка? — я не знал, что эльфы могут быть разного пола.
— Двадцать восьмая последняя эльфа. Другие — эльфы.
— А ты хочешь иметь своё имя?
— Двадцать восьмая хочет. Наследник может дать имя двадцать восьмой? Наследник хочет взять двадцать восьмую себе в слуги? — радостно затараторила эльфа, кивая головой так, что уши трепыхались во все стороны. Я уже знаю, если я проведу имянаречение эльфа и накормлю его своей кровью и магией, то стану его хозяином, как это произошло с Бадди. А помощь домовика мне не помешает. Бадди, конечно, замечательный помощник, но он не знает замок так, как его знают эльфы, прожившие в нём много сотен лет.
— Да, я хочу дать тебе имя и стать твоим хозяином. Ты не против? — добровольное согласие домовика очень важно, тогда они становятся безгранично преданы своему хозяину. Нельзя насильно заставлять этих магических существ служить людям. От этого они постепенно начинают сходить с ума.
— Двадцать восьмая хочет получить имя и служить Наследнику… Гарри Поттеру.
Я чуть не захлебнулся воздухом.
— Откуда ты знаешь, что я — это Я? И кто ещё может знать об этом? — я схватил её за тоненькие запястья.
— Только видящая, — испуганно прошептала эльфа, вытаращив на меня круглые глаза. — Только видящая может видеть ауру волшебника.
— Видящая? Трелони, что ли? — отпустив её и поправив на ней полотенце, произнёс я иронично.
— Девочка-видящая. Учится на факультете воронов, — сев на коленки и сжавшись, проговорила домовичка, или как там её теперь правильно называть. Только не начала бы наказывать себя, — Видящая не сделает плохо Гарри Поттеру. Девочка — друг Гарри Поттера.
Девочка-видящая? Из факультета воронов? Друг? Ну, конечно же, это Полумна! – стукнул я себя по голове. Ведь только она заметила тогда знак Даров Смерти у меня. Все видели просто ожог.
— Откуда ты знаешь, что она меня узнала?
— Двадцать восьмая чувствует эту девочку. Видящая дружит с эльфами. Девочка сказала эльфам, что сегодня в школу вернётся Гарри Поттер. Чтобы эльфы открыли апартаменты господ для Наследника.
Ясно, что ничего не ясно. Я по привычке почесал затылок. Надо будет в первую очередь поговорить с Полумной. А сейчас займёмся воровством.
— Пойдём, — я взял её за руку и вышел в переднюю комнату, которую решил называть — каминная.
Из своего бездонного рюкзака достал новый носовой платок. Увеличил его в несколько раз. Получился приличный отрез ткани изумрудного цвета. Потом нарисовал эскиз одежды; штанишки-шаровары, нечего сверкать голым задом, и платьице с широкими рукавами, суженными на запястьях, широкие штанишки и рукава у платья, чтобы спрятать тоненькие ножки и ручки эльфы. Уж очень жалко смотреть на их худобу...
— Сможешь сделать для себя такую одежду? — я показал эльфе рисунок. Та внимательно рассмотрела его и щёлкнула пальцами. — Вот и отлично! — довольно произнёс я, увидев, что получилось. — Одевайся. Эльфа мгновенно переоделась, и передо мной встала маленькая куколка в восточной одежде. — Эх, вот бы ещё у тебя волосы были бы, — подосадовал я.
Эльфа закрыла глаза, из её голой черепушки полезли чёрные росточки волос и красиво улеглись в короткую прическу, из которой торчали острые ушки.
— Здорово! — восхитился возможностям эльфийской магии. Если они могут так себя изменить, то почему не делают этого? Ведь с симпатичной прислугой общаться приятнее. — Называю тебя — Лина. — торжественно произнёс я и положил руку на её голову, отпустив немного магии, как бы не объелась с голодухи-то. Через пару минут поднёс к её рту ладонь, Лина вцепилась в неё острыми зубками. Зачем такие острые зубы существу, которое питается магией? Чем больше она тянула из меня кровь, тем сильнее преобразовывалась.
— Хозяин, — отцепившись от моей ладони, низко поклонился Лина, — Лина благодарна хозяину Гарри Поттеру и готова служить ему вечно.
— Хорошо, Лина. Только не называй меня Гарри. Для всех я Арнольд. Запомнила? — домовушка кивнула и бросилась обнимать мои ноги. — Только давай договоримся, …без этого фанатизма, пожалуйста, — недовольно поморщился я. — И придумай что-нибудь себе на ноги. В замке полы каменные, ледяные.
— Хозяин будет переделывать апартаменты?
— Нет, Лина. Мне здесь нравится. Только ванную. Убрать там эту деревянную кадку и сделать туалет, раковину и обыкновенную ванну. И ещё в спальне поставить шкаф для одежды. Всё-таки мантии неудобно хранить в сундуке, — вздохнул я, вспоминая, какими мятыми были мои мантии на первых курсах, пока у меня не появился Добби. Разглаживающим и очищающим чарам нас не учили почему-то. — И притащи-ка мне что-нибудь поесть. С утра крошки во рту не было.
Устал. Об остальном думать буду завтра…
====== Пойди туда – не знаю куда, найди то – не знаю что(часть вторая) ======
На следующий день я проснулся рано, не было ещё и шести часов утра. В спальне, где я с комфортом разместился вчера вечером, стояла тишина. Никто не храпел, не издавал другие неконтролируемые во сне звуки, наполняя помещение неприятными запахами за ночь переваренной организмом пищи. Я в блаженстве растянулся под лёгкой и тёплой шкурой какого-то убиенного неизвестного мне животного, во весь рост на ложе, так как обыкновенной кроватью этот спальный агрегат назвать было бы оскорбительно для него. На нём свободно могут поместиться, вдоль и поперёк, человек пять моего телосложения, а я за эти прошедшие два с половиной месяца, с того дня, как
