– Этот мне не нравится, – сказала я, потрогав рукав цвета голубиного крыла. – Я выгляжу в нем слишком бледной.
Это было чистой правдой: у меня светлая, совсем не тронутая солнцем кожа, и платье придавало моему лицу синюшный оттенок. Конечно, всем известно, что королева только что оправилась от болезни, но почему она должна походить на умертвие из детской сказки?
– Срок даже и малого траура истек, – добавила я, мысленно подсчитав сроки, – поэтому извольте подыскать цвет, который не превращает меня в покойницу.
– Что вы такое говорите, госпожа… – искренне испугалась госпожа Ланни. – Конечно… Конечно… Как вам будет угодно… Вы ведь сами выражали желание носить траур по возможности долго, а я…
– Я передумала, – перебила я. – Но не потому, что не скорблю больше. Я просто не желаю, чтобы посторонние считали, будто я ни о чем больше не могу думать, и не считали меня… легкой добычей. Так понятно?
– Вполне, госпожа.
Мастерица посмотрела на меня будто бы с испугом, потом встряхнулась, вздохнула и велела Эм (или Эн, я их все еще путала):
– Позови моих девочек с образцами тканей. Может быть, госпожа выберет прямо сейчас?
Я кивнула. В самом деле что тянуть?
Процесс выбора затянулся надолго, и все это время меня снедали самые нехорошие мысли. Очень о многом нужно было спросить у канцлера… если я осмелюсь, конечно, а он соблаговолит ответить. Вопросов скопилось столько, что впору записывать, но я не рискнула попросить письменный прибор, положилась на память. Мало ли кто прочтет мои заметки?
За этими мыслями я даже не разобрала вкуса удивительного черепахового супа, ела без аппетита и оставила в тарелке намного больше половины: очень уж сытным оказалось это кушанье. В пансионе принято было доедать все, но тамошняя кухня была привычна и не таила подвоха, а что со мной будет, если я через силу одолею эту порцию, представлять не хотелось.
– Вам не понравилось, госпожа? – спросила Нэна, убирая со стола. – Может быть, недостаточно специй? Но доктор сказал, вам пока не стоит есть острое и пряное.
Я только плечами пожала, потом спросила:
– Бывает же так: вдруг перестает нравиться то, что раньше любила?
– Пожалуй, госпожа, – после паузы ответила она. – В детстве я обожала недозрелые кислые яблоки и могла съесть сколько угодно, а теперь взгляну – скулы сводит.
– Вот и со мной, кажется, такое случилось. И доктор прав: мне совсем не хочется острого. Завтрак удался, но…
– Что прикажете подать на ужин? – тут же спросила Нэна. – Ах да, его превосходительство просил осведомиться, не согласитесь ли вы разделить с ним трапезу!
– Конечно… А что подавать… Спроси у доктора, пускай он порекомендует что-нибудь легкое, – выкрутилась я. – А вкусы Одо, полагаю, здесь хорошо известны?
– Да, госпожа.
В дверь постучали, Нэна открыла, что-то спросила, выслушала ответ – я ничего не разобрала, как ни прислушивалась, – потом вернулась.
– Его превосходительство приказал передать вам вот это, госпожа. – Она положила на прикроватный столик стопку пухлых папок. – И напомнить, что время не ждет.
– Спасибо, – сказала я, взяла верхнюю и села на кушетку, поджав босые ноги. Наверно, почти так, как это делала ее величество. – Не беспокой меня до ужина.
* * *К ужину я спускалась уже в другом платье – тоже пошитом (или подогнанном) по моей фигуре, не королевской. В голове роились сотни вопросов, но с чего начать?
Трапеза началась в молчании – дежурные приветствия я в счет не принимала. Мне доводилось читать, как персонажи беседуют за столом, но, по-моему, это очень неудобно. В пансионе вообще запрещалось разговаривать во время еды, можно было только попросить передать соль, хлеб или кувшин с водой, не более того. Иначе как быть? К тебе обращаются, а у тебя во рту непрожеванный кусок, и что делать? Глотать с риском подавиться? Судорожно жевать, мычанием давая понять, что не можешь говорить? Элегантно выплюнуть в салфетку?
К сожалению, в памяти королевы я не нашла ничего о поведении в таких ситуациях. Наверно, мэтр Оллен и это счел чем-то не стоящим внимания и само собой разумеющимся. А зря!
В любом случае при Нэне – а она прислуживала за столом – канцлер явно говорить не желал. Пускай она многое знала, но все-таки…
– У вас такое лицо, сударыня, будто вам есть что мне сказать, – сказал он, когда эта пытка осталась позади.
То есть было вкусно – и Нэна явно последовала моему распоряжению, потому что порции у меня оказались втрое меньше дневных, и там не оказалось ничего острого и жирного. Но все равно – я никогда прежде такого не пробовала, поэтому мне очень понравилось. И опять же: осталось столько, что хватило бы угостить младший класс. Неужели так всегда бывает? Или королева сама справляется? Не похоже…
– Я хотела бы задать вам несколько вопросов, Одо, – с трудом выговорила я, постаравшись скопировать тон Дагны-Эвлоры.
Кажется, получилось, потому что лицо канцлера приобрело напряженное выражение.
– Сначала спрошу я: вы успели прочесть досье?
– Только половину. Там очень много такого, что мне вовсе не понятно, но об этом я хотела поговорить позже.
Я изо всех сил старалась держать лицо, как говорила госпожа Увве, но не знаю, насколько мне это удавалось.
– Тогда спрашивайте. И покороче, будьте любезны.
Вздохнув поглубже (благо никакой корсет мне не мешал), я начала:
– Скажите, Одо, вся эта прислуга – она знает, что на самом деле я вовсе не ее величество?
– Нет.
– Их заколдовали?
– Нет.
– Тогда я не понимаю.
– Чего именно вы не понимаете?
– Рядом с ее величеством с самого рождения столько людей, что мне даже во сне не приснится! Та же госпожа Ланни наверняка обшивала ее с раннего детства, верно? Эм и Эн… они достаточно молодые, но они тоже помнят ее величество совсем еще девочкой, уверена.
– И что дальше?
– Они не могут нас перепутать! – не сдержавшись, воскликнула я. – Мы совершенно разные! И даже если со стороны это не очень заметно, то… они же меня переодевали! Неужели горничные не знают, как выглядит хозяйка без одежды? А госпожа Ланни? Будто опытная мастерица не представляет, насколько и как именно может измениться девушка! А я… я…
– Мне уже доложили – платья Эвы вам малы, – мрачно сказал канцлер. – Но вы повели себя именно так, как было нужно: приказали немедленно сшить новые. Я только не понял вашего распоряжения насчет оплаты. Что за чушь?
– Я объясню после, если вам будет угодно. – Слезы ни с того ни с сего подступили к горлу, но я сдержалась усилием воли.
– Мне будет угодно. Позже, – согласился он, не отводя от меня взгляда. – Однако, вижу, вы еще не закончили?
– Не закончила. – Я заставила себя выпрямиться, хотя куда еще-то? Вот когда не помешал бы тот самый корсет. – Объясните, почему госпожа Ланни, Эм и Эн не понимают, что перед ними другая девушка, если они
