– Как скажете, – по спине опять побежали мурашки.
– Должен, но не стану.
– Почему?..
– Потому что не имею ни малейшего понятия о том, что в этот раз сотворит мэтр Оллен. – Канцлер развернулся ко мне. – По-моему, даже вы догадались – что-то пошло не так.
– Не понимаю, – честно сказала я. – Он ведь должен был передать мне воспоминания ее величества? Но так и вышло, я могу найти в памяти… ну, почти все, что нужно. О слугах, придворных, советниках… Спросите о чем-нибудь, Одо, я уверена, что сумею ответить!
– Хорошо, попробуем…
Он долго бомбардировал меня вопросами о тех самых придворных делах, старых и совсем недавних, и мне удавалось отвечать правильно, пока не прозвучало:
– Три года тому назад. Двойная помолвка Дагны-Лиоры и Дагны-Ларины. Что вы мне тогда сказали о женихах сестер?
Я встрепенулась: уж на такой-то вопрос ответить несложно! Имена этих самых женихов сразу же всплыли в памяти, причем вместе с язвительной характеристикой, которую дала Дагна-Эвлора этим молодым людям, празднества тоже удалось вспомнить, но вот разговора с канцлером не было, как ни ищи.
Вот воспоминание о том, как Лиора надрала Эве уши за дурацкий стишок, в котором кровь рифмовалась с морковью, оказалось весьма ярким… а что поделать, если ее жених был ослепительно-рыжим, как все отпрыски великих герцогов Норгеу?
И запущенная Лариной туфля, которая просвистела мимо Эвиного уха и едва не убила комнатную собачку, тоже прекрасно вспоминалась: и ей Эва продекламировала стишок, не менее дурацкий, чем первый. На этот раз о длинных усах и о том, как они неизбежно окажутся в тарелке: суженый Ларины носил эти самые усы и очень ими гордился – в княжестве Герден это было последним писком моды.
– Только это и могу отыскать, – растерянно сказала я, пересказав все, что удалось вспомнить. – А с вами ее величество как будто и не разговаривала… Но я помню, как вы снимали ее с перил, когда она была маленькой! И как она просила вас помочь решить задачу или что-то объяснить! Не может же выйти так, что часть воспоминаний потерялась?
– Очевидно, может. И это не следствие травмы: вы можете воспроизвести, о чем говорилось на последнем заседании кабинета правительства, на котором присутствовала Эва, – а это было не так давно, – однако совершенно не помните о том, что происходило три года назад, хотя именно ко мне она прибежала прятаться от взбешенных сестер.
– Ничего не понимаю…
– Вы помните многое, но только то, что не связано со мной. Кстати, проверим… Вы можете отыскать в памяти Эвы что-либо, касающееся коронации?
Это было совсем просто. Правда, Дагна-Эвлора была так напугана и возбуждена предстоящей церемонией, что запомнила не так уж много: то, как на голову ее лег тяжелый венец, потом – бесконечное восхождение по Королевской лестнице, а следом – крики ликующей толпы и огненные цветы фейерверков в ночном небе…
– Как я и думал, – криво усмехнулся канцлер. – Сами догадаетесь, что вытворил мэтр Оллен?
Я задумалась. Воспоминания об Одо не исчезли из памяти Дагны-Эвлоры. Вернее, не совсем исчезли: говорю же, детские впечатления были достаточно яркими. А вот в самых последних канцлера не было или же он присутствовал этакой безмолвной тенью на заднем плане. Ничего не говорил, не наставлял, не поправлял, не журил, не ругал и не утешал – а я уверена, без этого обойтись не могло!
– Он… он как-то выдернул вас из многих воспоминаний ее величества, которые передал мне, – попыталась сформулировать я. – То есть вы там присутствуете, но никак не действуете. Я думала… то есть вы сказали, что пишете для ее величества речи и все прочее… И вообще, после гибели родных вы остались ее единственным близким человеком! Но этого нет в воспоминаниях, правда!
– Не повышайте голос, – в очередной раз напомнил канцлер. – Я вам верю. В ином случае – если уж вы уверяете, будто Эва нашептывает вам решения, – вы бы вели себя со мной совсем иначе.
– Но зачем мэтр Оллен так поступил? И как вообще такое возможно?..
– Хотел бы я знать!
– А… спросить нельзя?
– С удовольствием бы это проделал, сударыня, но если он не захочет отзываться, то отыскать его не представляется возможным.
– Что же это за придворный маг! – сорвалось у меня. – Вдруг война или что-нибудь похуже, а его и найти нельзя? Почему он позволяет себе такие вольности? Разве он не на службе?..
Я осеклась и зажала рот ладонью.
– Это не я, ваше превосходительство, это…
– Я слышал если не голос Эвы, то ее интонации, – невыразительно произнес канцлер. – Она как-то спрашивала меня о мэтре Оллене почти в тех же выражениях. Что ж… выбора у нас нет, запасного плана – тем более, поэтому будем действовать по обстоятельствам. У меня еще много дел на сегодня, а вы… Вы дочитывайте досье. Завтра днем я загляну к вам и проверю, насколько хорошо вы запомнили материал.
– Как скажете. А… она… как? – с трудом выговорила я.
– По-прежнему, – ответил он, не поворачиваясь. – Спасибо, не хуже. Нужно ждать. Вы поможете тянуть время.
– И вы доверите мне это даже без клятвы?
– А чем вы можете навредить, даже если вдруг приметесь вести себя непотребно? Да, неприятно, но я успею вас скрутить. И заявлю, что ее величеству снова сделалось дурно. Придется отложить встречу, но такое случается.
– Но вдруг меня выкрадут и станут допрашивать? Я ведь уже много узнала о…
Я осеклась – канцлер едва слышно смеялся.
– Вы еще ничего не узнали, – проговорил он наконец и, клянусь, едва не протянул руку, чтобы потрепать меня по голове, но удержался. Я ведь была не той Эвой. – И никто не рискнет выкрасть королеву Дагнары. А теперь идите наверх и читайте. Повторяю – завтра я спрошу ваш урок.
– Как прикажете, – ответила я, встала, но кланяться не стала. От такой дерзости пробирали мурашки, но… Оно того стоило, клянусь!
Глава 7
– Это лишь формальность, – повторил канцлер, когда я спустилась в гостиную, одетая для выхода. – Перестаньте дрожать.
– Я вовсе не дрожу, – ответила я, посмотрев на свою руку, которую несмело положила на рукав его мундира.
– Хорошо, перестаньте вибрировать. Еще раз, коротко: что вы должны сделать?
– Поприветствовать послов согласно протоколу, несколько минут уделить светской беседе, затем выслушать предложение относительно шахт, дать согласие, подписать бумаги, во время разговора обаятельно улыбаться, – повторила я, не удержалась и добавила: – И не вибрировать.
– Прекрасно.
Он повернулся ко мне, окинул взглядом с головы до ног и сказал:
– Выглядите недурно. Хорошо, что в вашем пансионе девушек так скудно кормят: сложно было бы выдать вас за едва поднявшуюся с одра болезни, если бы у вас оказался румянец во всю щеку и фигура взрослой дамы.
– У одной девочки из старшего класса всегда были румяные щеки, невзирая на нашу скромную пищу, – снова не удержалась я. –
