— Что ты тут делаешь? — он беспомощно оглянулся, никак не в состоянии понять, в реальности происходит ли всё это.
— Соскучилась, — рассмеялась она.
И почему-то вдруг некстати подумалось, что такой искренний открытый смех он слышал только у Шерон.
— Ну так пригласишь меня на свидание?
— Пожалуй, нет, — взяв себя в руки, холодно отозвался он.
— Как работается у Сайто?
— Неплохо.
— Ты стойко перенёс удар, — а вот теперь она превратилась в холодную и бесстрастную Чарли. — Я следила за твоими успехами. Надо признать, я впечатлена. Вы были достойными соперниками.
— Ты меня за этим хотела увидеть?
— Да. Почти. И передать это, — она достала запечатанный пакет. — И вот это тоже, — и письмо.
— Что это?
— Это, — она подала ему пакет, — сюрприз. Откроешь после моего ухода. С днём рождения, Роберт.
— А письмо? — он смотрел на письмо в её руках и угадывал почерк отца.
Кстати, письмо было не запечатано.
— Это последнее письмо Мориса Фишера. Он отдал мне его перед смертью и просил передать тебе сегодня.
Она вложила в его руки письмо и встала.
— Что он там пишет? — дрогнул голос Роберта.
Он смотрел прямо в глаза девушки.
— Я не знаю, — просто отозвалась она. — Я его не читала.
— Но оно ведь не запечатано.
— Твой отец мне доверял, Роберт. Он единственный, кто мне доверял.
— Ты два года держала у себя незапечатанное письмо и ни разу не открыла его?
Она смерила его долгим взглядом и встала из-за стола. Так ничего и не ответив, Чарли развернулась и пошла к выходу. Роберт перевёл взгляд на письмо. Что там? Что мог его отец ему написать? Казалось, нет ничего проще — открыть письмо и узнать это. Но почему-то рука сначала схватила пакет. Глядя на письмо, Фишер вскрыл пакет. Там были бумаги. Он начал их читать, пока, наконец, не сообразил, что не помнит ни строчки из только что прочитанного. Тогда он усилием воли заставил себя сосредоточиться…
Роберт Фишер смотрел в одну точку перед собой, пытаясь понять, что за розыгрыш ему устроили. Ну в самом деле, кто отказывается от компании стоимостью в миллиарды долларов? Но тем не менее все документы говорили о том, что Чарли Уайлд вернула ему всё наследство до копейки. Даже умножив его.
Роберт рассеянно взял в руки письмо и уже открыл конверт, чтобы достать сложенные листы. Но внезапная мысль заставила его замереть. Фишер быстро схватил все бумаги, кинул на столик деньги и быстро вышел из ресторана. Он чуть ли не бегом добрался до своей квартиры, расположенной неподалёку. И уже там, рухнув на диван, открыл письмо.
Спустя полчаса он только обрадовался тому, что находится сейчас дома. Правда с оглушающей ясностью накрыла его. Последнее письмо отца. То самое, в котором он рассказал всё. То самое, в котором он объяснил всё то, что сделал. То самое, в котором он наконец-то сказал то, чего так долго жаждал Роберт от него услышать. Морис Фишер дал своему сыну испытательный срок в один год. В случае если Роберт не захотел бы управлять компанией, что в итоге и получилось, ему был дан ещё один год, чтобы он попробовал жить так, как ему хотелось бы. Чарли Уайлд за этот год было поручено привести все дела в порядок и обеспечить сохранность наследства Роберта. «Оценишь, когда потеряешь». Этот год был дан ему на осознание, нужна ли ему эта компания, готов ли он продолжать дело отца, или всё-таки хочет пойти другим путём. Для того чтобы помочь определиться, куда идти дальше.
«И какой бы путь, ты ни выбрал, мой мальчик, я всегда буду тобой гордиться».
Роберт сидел, закрыв лицо руками, и плакал навзрыд, как ребёнок. Слёзы уносили с собой все обиды на отца, всю горечь, всю боль, даря долгожданное облегчение.
Телефонный звонок резанул по нервам и показался неуместным и чужим. Пару секунд Роберт с недоумением смотрел на телефон, пока не сообразил, что надо взять трубку. Это был адвокат, который интересовался, получил ли он письмо отца. Адвокат сказал, что на случай, если бы Чарли не передала ему письмо, у него хранилась копия. Но уверив адвоката, что всё в порядке, письмо и документы получены, Фишер завершил разговор. Он ещё раз перечитал письмо.
Последняя фраза показалась ему несколько странной: «Думаю, тебе стоит перечитать твою любимую книгу». Парень нахмурился: отец никогда не интересовался такими вещами. Но, тем не менее, он взял книгу, которую забрал с собой из особняка, уезжая, ту самую книгу, которую отдала ему Чарли. Он так и не открывал её. И вот теперь с замиранием сердца перелистал страницы.
Ничего. Просто обычная книга, как и все.
Но ведь не мог его отец написать это просто так. Фишер вертел книгу и так, и сяк, разглядывал со всех сторон, пока, наконец, не догадался заглянуть под корешок. Просунув палец в отверстие, он нащупал ключ. Когда Роберт вытащил его и рассмотрел, как следует, то понял, что это ключ от банковского сейфа. Название, выгравированное с одной стороны ключа, подсказало ему название банка, а с другой — номер сейфа. Странно было то, что это был не тот банк, которым всегда пользовался отец.
На следующий день он отправился в этот банк. Там его провели к сейфу. Оставив Роберта один на один с сейфом, зарегистрированным на его имя, служащие удалились. Фишер открыл сейф и обнаружил там документы. Досье на Чарли Уайлд.
« Прекрасный шанс отомстить», — шепнул кто-то внутри Роберта.
Он забрал все документы из сейфа и покинул банк. Секретарь позвонила ему и напомнила о том, что в два часа у владельца Фишер-Морроу должна состояться встреча с Сайто по вопросу приобретения его компании. До встречи оставалось около часа, и Роберт, не мешкая, направился в офис.
***
Сайто с недоверием взглянул на часы. Он не припоминал случая, чтобы Чарли Уйалд задержалась хоть на секунду, а тут прошло уже пять минут. Или это сделано специально, чтобы он сполна ощутил свой проигрыш? Наглость этой девицы не знала границ, и Сайто за эти пять минут развлекал себя тем, что мысленно примерял к Чарли Уайлд все известные ему виды казни и пыток.
Дверь распахнулась, мужчина поднялся, ожидая встретить свою соперницу, и застыл от удивления.
— Роберт, что ты здесь делаешь?
— У меня назначена встреча, — невозмутимо отозвался Фишер. — Прошу прощения, я немного задержался. Пробки.
Услышанное никак не укладывалось в голове японца. Мелькнувшее подозрение заставило его неодобрительно прищуриться. Неужели всё это время его
