— Получается, сосед по моей лестничной площадке черный волк?
Я в него врезалась, забегая в лифт, — уточнила, а затем хлопнула себя по лбу. — Максим сказал не говорить тебе о нем, а я и забыла. Хотя что в этом такого?
— Странно, зачем ему пытаться скрывать что-то настолько пустяковое? — задумчиво проговорил отец.
— Говорит, тебе меньше надо волноваться, — пожала плечами.
— Ладно, вернемся к твоему вопросу. Если глаза были черными, то, скорее всего, так и есть, и зверь его черный, только должен был быть какой-то фактор, который вывел его из равновесия, или… — Он запнулся на полуслове. — Подай-ка мне телефон, он вон там, на тумбочке лежит.
Поспешила выполнить его просьбу и начала прислушиваться к разговору. Мне стало очень любопытно, что же пришло ему в голову так внезапно.
— Серега, здорово. Да все в норме уже, лежу, поправляюсь, бока наедаю. Сам как? Ага, да, ну хорошо. У меня к тебе вопрос: к нам никто не прилетал из чужих стай? Да? Тимур встречал, ну понятно.
Спасибо за информацию. Ладно, буду дальше наслаждаться отдыхом.
И ты тоже не хворай, лунных тебе.
Отдал мне обратно телефон, я на автомате положила его на место, продолжая по-прежнему внимательно смотреть на отца, который не заставил долго ждать каких-либо объяснений.
— В общем-то, я сразу так и подумал. По соседству с тобой остановился один из бет центрального клана, самый приближенный к Назимову. У Романова в любом состоянии глаза черные, причем сразу заметно, что это не обычный человеческий черный цвет, согласись? — После моего кивка продолжил: — Почему у него всегда такие глаза, он никому не докладывает, но других таких волков я не встречал.
— А с чего ты взял, что это он, ну в смысле, вдруг это обычный черный волк, у которого потемнели глаза?
— Это очень маловероятно. Ты еще пока не разбираешься во многих наших тонкостях. Начнем с того, что черных волков очень мало и в нашем клане их всего трое. И даже если бы это был кто-то из них, чтобы на подходе к своей квартире у волка переменились глаза, должно было случиться что-то экстраординарное. А тут врезался в него кто-то в лифте, и что с того? Если бы ты была парой его зверя, такое могло бы случиться, но у тебя-то второй сущности пока нет, и неизвестно появится ли… Так что я сложил два и два. Все просто.
Сказав все это, он щелкнул меня по носу. Серьезно? Боже, это так мило. Со мной никогда никто не общался в такой легкой и в то же время воспитательной манере.
— А почему тогда Максим не хотел, чтобы ты про это узнал? — прищурилась я.
— Ну тут все тоже элементарно, это его косяк, точнее, его помощников, что тебя поселили рядом с таким волком. — Даже рот открыть не успела, как он продолжил: — Ты молодая девушка без зверя, тебя легко соблазнить, очаровать, использовать или просто обидеть, особенно такому жестокому волку, как Романов. Ни одному нормальному отцу не понравится такое соседство с его дочерью. Я тебе даже больше скажу, могу поспорить, что твои вещи уже перевозят, ну или собираются вот-вот перевезти в другую квартиру.
— Что? Не надо! — возмутилась. — Мне там очень понравилось, и я пока не хочу никуда переезжать! Можно?
Почему я так сильно не хотела съезжать, сама не знала, ведь мне было абсолютно все равно, где жить. В этой квартире или в еще одном ее таком же безликом близнеце. Просто странное чувство сидело червячком внутри меня. Причем чувство это, не понятное и до сих пор не приобретшее четких границ и очертаний, грызло меня изнутри и настаивало на еще одной встрече с тем большим черноглазым мужчиной. Интересно, сколько ему лет, старше или младше отца?
Этих оборотней и правда не разберешь. Но взгляд его говорил, что это человек с большим багажом знаний и опыта.
— Ладно-ладно, разве перед твоими милыми глазками можно устоять и не выполнить твою просьбу? — вырвал меня из воспоминаний голос отца. — Сейчас позвоню Максу.
Он сам дотянулся до телефона, лежащего на тумбе, на этот раз не прибегая к моей помощи. И коротко дал указания своему альфе, как бы абсурдно это ни звучало, но было это именно так, по-другому назвать их общение было сложно. Олег манипулятор еще тот, сразу видно, как легко он использовал свое состояние.
Замолчал и просто уставился на меня, глаза в глаза, уже без прежних смешинок, серьезно так, я даже успела заметить быстро проскользнувшую печаль в его взгляде.
— Ты очень похожа на мать. — Ах вот оно что, наверняка он вспоминал ее. — Несмотря на то, что знакомы мы были всего месяц, в течение которого я отдыхал в Москве. С тех пор прошло уже двадцать два года. Сколько женщин у меня было за это время, и не упомнишь, но ее образ до сих пор со мной, вот здесь, — приложил ладонь к груди, — не знаю, почему так. Но предполагаю, что она была полукровкой с еще спящим внутри зверем, который мог бы стать моей парой. Других объяснений у меня нет, тем более такая быстрая беременность тобой только подтверждает мою теорию, — печально улыбнулся и погладил меня по щеке. — Ты мой единственный ребенок, а мне уже ни много ни мало, а восемьдесят один.
И замолчал, наверное, ожидая моей реакции, которая не заставила себя долго ждать… Челюсть моя отвисла, а словарный запас просто закончился в этот самый момент. Увидев, какое произвел на меня впечатление, отец продолжил:
— Твоя мать была молодой. Когда мы встретились, Марине было девятнадцать. Зверь у полукровок-женщин просыпается от двадцати до двадцати пяти, у мужчин раньше, с пятнадцати до двадцати. Если не проснулся к этому времени, то шансов на обретение второй ипостаси не будет уже никаких.
— А чистокровные оборотни когда обретают вторую ипостась? — Мне вдруг стало очень интересно. — А живут сколько? Получается, они живут дольше полукровок? Сколько проживу я?
— Чистокровные мальчики начинают оборачиваться с семи-восьми, у самых слабых оборот происходит к пятнадцати. Девочки позже, с десяти и до семнадцати, как раз к периоду полового созревания. — Он взял меня за руку и продолжил: — Я очень надеюсь, что твоя волчица проснется и ты проживешь достаточно долго. Если зверь не просыпается, полукровки живут около ста лет, а если проснулся, то они перестают вообще чем-либо отличаться от обычного оборотня. Двести пятьдесят-триста.
— Вау, ты прямо меня простимулировал, и я теперь жуть как хочу обернуться волчицей.
— Все хотят. Только вот получается, сама понимаешь, это далеко не у всех.
— А как у вас все устроено? Как определяется сильнейший?
Альфа. Почему кто-то альфа,
