Маэстро Салазар кивнул и отправился выполнять распоряжение, а я пониже опустил на лицо шляпу, подошел к лавке и пригляделся к табличке, которая гласила, что это почтенное заведение основано более ста лет назад и с тех самых пор и поныне принадлежит почтенному семейству Геббен.
Маячить дольше необходимого у крыльца я не стал, а только отошел, и на улицу вернулся отец Маркус. Смотритель библиотеки двинулся в обратный путь, и мы очень удачно встретились с Микаэлем у неширокого зазора между глухими стенами двух соседних домов, где высилась куча на редкость зловонного мусора. Копошившиеся в нем крысы при нашем приближении даже не подумали разбежаться.
Улочка была пуста, и Микаэль, не мудрствуя лукаво, резким движением вколотил кулак под ребра не ожидавшему нападения священнику. Тот сдавленно хрюкнул и упал на колени, мы ухватили его под руки и прямо по грязи затащили в закуток, где маэстро Салазар первым делом завязал глаза пленника сложенным в несколько раз лоскутом.
– Не вздумай орать! – прошептал он и приложил к шее смотрителя библиотеки вытянутую из ножен дагу, пока что – плашмя.
Я встал у выхода из закутка, перекрыв фигурой обзор случайным прохожим, да никто особо и не пытался заглянуть за кучу мусора. Ничего интересного там происходить не могло.
– Магистр вон Черен снова в городе, – прошептал на ухо смотрителю библиотеки Микаэль, и отец Маркус при упоминании моего имени явственно вздрогнул. – Знаешь зачем?
– Нет! – быстро ответил священник.
– Не ври!
– Клянусь! Я ничего не знаю!
Маэстро Салазар слегка повернул руку, и по тощей шее с крупным кадыком покатилась первая капелька крови.
– Либо начнешь говорить, либо отправишься к праотцам в назидание остальным…
Понятия не имею, кого имел в виду Микаэль, но на отца Маркуса это заявление впечатление несомненно произвело. Пусть не сразу, но он все же начал говорить и наговорил обо мне множество крайне занятных вещей. Смотритель библиотеки и в самом деле запомнил, какую именно страницу дореформенного тома «Имен всех святых» я открыл первым делом, очень уж жуткой ему показалась миниатюра с укутанной осиным роем фигурой.
– Кто еще знает об этом? – перешел тогда к истинной цели допроса маэстро Салазар. – Кому ты еще об этом рассказал?
– Никому… – начал было смотритель библиотеки и мигом заткнулся, когда бретер усилил давление кинжала.
– Кому ты рассказал об этом? – очень спокойно и четко выговаривая слова, повторил Микаэль свой вопрос, и его холодный тон пронял даже меня.
А вот отец Маркус оказался то ли отчаянно храбрым, то ли боялся кого-то даже больше человека, приставившего к его горлу нож. Он попытался вскинуть руки в молитвенном жесте, получил кулаком по уху, упал на землю и заплакал. Маэстро Салазар присел на корточки и попытался ухватить священника за волосы, но те оказались слишком редки и коротки. Тогда цепкие пальцы бретера стиснули покрасневшую после удара мочку.
– У нас впереди целая вечность, – угрожающе произнес Микаэль. – Просто скажи, кто интересовался этим, и нам не придется пытать тебя и резать на куски. Просто скажи. Понимаешь?
Отец Маркус закивал, всхлипнул и выдавил из себя:
– Мэтр Геббен! О магистре расспрашивал мэтр Геббен!
Бретер намеревался поинтересоваться личностью этого мэтра, но я припомнил табличку на двери книжной лавки и прищелкнул пальцами. Микаэль понял меня без слов и спросил о другом:
– С чего тебе откровенничать с ним?
Ответ оригинальностью не поразил. Отец Маркус оказался подвержен греху стяжательства – Ральф вон Дален был далеко не первым, кто сумел подобрать к смотрителю библиотеки золотой ключик. И если поначалу мэтра Геббена интересовали сочинения из числа не самых запретных, то прошлой осенью вскоре после известных событий он не только потребовал выяснить, кому именно передали «Житие подвижника Доминика», но и возжелал узнать, что искал в библиотеке кафедрального собора некий Филипп вон Черен.
– Зачем обычному книжнику интересоваться приезжим магистром Вселенской комиссии? – спросил Микаэль. – Как он объяснил свой интерес?
– Никак! – всхлипнул отец Маркус. – Я не спрашивал! Поймите, я просто не мог ему отказать!
Священник весь съежился, будто в ожидании удара, вместо этого маэстро Салазар зубами выдернул пробку из горлышка глиняной бутылки и сунул пойло в руки смотрителя библиотеки.
– Пей!
Отец Маркус принюхался к пойлу, облизнул пересохшие губы и присосался к горлышку. Крупный кадык размеренно заходил вверх-вниз; перегонное вино потекло из уголка рта и заструилось по шее, но впустую пролилось не так уж и много. Когда мы уходили, священник упился до положения риз.
4С ходу ломиться в книжную лавку почтенного мэтра Геббена мы не стали. Для начала прошлись по округе и наметили возможные пути отхода, затем встали поодаль и принялись вести подсчет покупателей, запоминая, сколько человек входит и сколько выходит. Опустела лавка только в сумерках, тогда и начали действовать, благо время для всевозможных эскапад было самым что ни на есть подходящим: и прохожих на улице почти не осталось, и ночная стража еще город обходить не взялась.
– Действуем жестко? – спросил Микаэль, заранее высвобождая из-под плаща рукоять шпаги.
– Не гони лошадей! – одернул я подручного. – Сначала попробую разговорить по-хорошему.
– Какой резон ему с тобой откровенничать? – фыркнул маэстро Салазар.
Я поднял руку и продемонстрировал служебный перстень.
– Микаэль, этот прощелыга интересовался сочинениями из разряда запретных! Подобная публика боится Вселенскую комиссию до дрожи в коленках. Уверен: если как следует надавить, выложит все сам! Если, конечно, хоть что-то знает. Сто к одному, что де ла Вега использовал его втемную и в свои планы не посвящал.
– Поступай как знаешь, – проворчал бретер.
Я первым поднялся на крыльцо и решительно шагнул через порог. Сидевший на табурете у входа дородный детина встрепенулся было при виде возникшего в дверях бретера, но сразу приметил на моем пальце печатку магистра Вселенской комиссии и подниматься на ноги передумал. Помимо охранника и хозяина внутри обнаружился еще и переписчик. Молодой человек хрупкого сложения устроился за конторкой, освещенной ровным сиянием сразу двух ламп, посматривал в раскрытый фолиант, макал перо в чернильницу и аккуратно и без всякой спешки переносил слова на бумажный лист.
Сам хозяин сидел за прилавком и через увеличительное стекло изучал обложку толстенного тома в кожаном переплете с накладными медными уголками. Было седовласому сеньору далеко за пятьдесят, но старым он при этом не казался, выглядел подтянутым, да и наряжался с редкой для книжников изящностью.
Я направился прямиком к нему и на ходу уточнил:
– Мэтр Геббен?
Книжник оторвал взгляд от фолианта и без всякого предупреждения швырнул в меня тяжеленный том! Инстинктивно я выставил перед собой руки и сумел уберечь лоб от удара медным уголком, а мэтр Геббен извернулся на месте и бросился в заднюю комнату.
– Джок! – пронзительно завопил он, захлопывая за собой дверь.
Охранник вскочил с табурета, но Микаэль упредил это движение и жестким тычком усадил громилу обратно. Увы, после
