Увидев перед собой грязь, человек переступает через нее, чтобы не обляпаться. А это… Это та же самая грязь. Так стоит ли наступать в нее новыми сапогами?
— Не переживай, ладно? Я обещаю, что все закончится очень быстро, — шепнул Паша, а я наконец вспомнила, что мы тут не одни.
— Все хорошо, — отстранилась, осторожно утирая слезу.
— А сделаешь нам кофе? — спросил с улыбкой, чтобы снова меня отвлечь.
— Я сделаю, Павел Викторович, — отозвалась Ольга Николаевна, поднимаясь с дивана, где сидела рядом с автолюлькой Аришки.
— А можно я сама? — несмело поинтересовалась я у нее, понимая, что так действительно быстрее успокоюсь. Тем более что под кофе неприятные разговоры воспринимаются намного легче.
Мудрая женщина кивнула и показала рукой на кофеварку. Таким образом, у меня имелось целых пять минут, чтобы собраться с мыслями. На автомате делала кофе не только для нас с Пашей, но и для Ольги Николаевны. Женщина заняла свое место за стойкой, тихонько шурша какими-то бумагами, а Паша расположился на диване для посетителей, взяв на руки попискивающую Аришку. Уж не знаю, чему там так ярко возмущалась моя дочка, но я за это время действительно успокоилась и в кабинет к начальнику вошла с легкой улыбкой.
Как-то даже не задумываясь над тем, что делаю, сама села рядом с мужчиной, который по-прежнему возился с Аришкой, желая посмотреть, а не приготовила ли она для нас сюрприз в своем памперсе.
— По поводу подчиненных… — заговорила я первая, отставляя поднос с чашками на кофейный столик.
— Есть размышления?
— Ну, несколько человек привлекли мое внимание, — кивнула я и коротко пересказала свои записи, стараясь не упустить ни единой детали.
Очень хотела, чтобы голос мой был ровным, когда разговор дошел до Ивана и блондинки, но даже сама услышала, как тон изменился. Казалось бы, между самым большим моим разочарованием и этим днем прошло совсем немного времени, но для меня будто проскочила целая жизнь. Целая жизнь, за которую я уже снова успела влюбиться.
— Я понял тебя. Сегодня не успею проверить всех, но четверых осилю. Ты со мной останешься или поедешь домой? Еще часа три я здесь точно пробуду, пока раздам указания.
— Если можно, я хотела бы домой. Тем более что твоя мама… — вспомнила я о еще одной сегодняшней проверке моих нервов на прочность.
— За это можешь вообще не переживать. Ты ей понравишься, — мягко улыбнулся он, передавая мне Аришку, которая поглядывала на нас осоловелыми глазами.
— Я хотела спросить, что лучше приготовить.
— Птичка, не заморачивайся. Я попрошу Ольгу Николаевну, и она закажет еду из ресторана, — в очередной раз легко отмахнулся он от того, что я считала проблемой.
— Думаешь, ей не понравится то, что я приготовлю? — нахмурилась я, представляя еще одну женщину, которая станет ко мне придираться по любому поводу. Даже плечами неосознанно передернула, желая согнать неприятное видение.
Паша рассмеялся. Расхохотался так легко и открыто, что я тоже непроизвольно улыбнулась. И почему-то покраснела, как если бы сморозила очередную глупость.
— Птичка, если тебе очень хочется, то можешь приготовить сама все то, что посчитаешь нужным. Я просто не желал, чтобы ты полдня проторчала у плиты. И не волнуйся, это просто семейные посиделки.
— Но это твоя мама, — попыталась я возразить, чтобы объяснить свое волнение.
— Вот именно, птичка. Это моя мама. Даже если ты вдруг ей не понравишься, хотя я в это не верю, это ровным счетом ничего не изменит.
— А вопросы? Она ведь будет задавать вопросы, — вконец растерялась я, покачивая Аришку.
— И? Захочешь — ответишь. Не захочешь — не ответишь. Ты ведь не на допросе, Марина. Все будет хорошо. Поехали, отвезу вас домой, — поцеловал он меня, погладив костяшками пальцев по щеке.
Легче мне почему-то не стало.
Я боролась с собой всю дорогу до дома. Пока была рядом с Пашей, храбрилась и старалась не показывать паники, которая захватила меня с головой. Но, как только осталась наедине с Аришкой, все еще чувствуя чужой поцелуй на губах, окончательно расклеилась.
Если честно, возможная встреча с Иваном далась мне куда легче, чем предстоящая встреча с Пашиной мамой. На будущего бывшего мужа теперь мне было до звезды. Обидно, досадно, но ладно. Мы с Аришкой живем дальше и обязательно еще будем счастливы. Я понимала, что этот этап нам просто нужно пережить. В конце концов, по закону зебры за черной полосой обязательно будет белая, но…
Мне хотелось понравиться Пашиной маме. Я отлично осознавала, что она для нас чужой человек, да и сам Паша, скорее всего, явление временное в нашей жизни, но мне действительно хотелось понравиться ей. Нет, это ничего ровным счетом не изменит в наших отношениях, если Паша вдруг решит, что нам пора расставаться, но…
Пресловутое «но» всегда прячется где-то за спиной, частенько напоминая нам о том, что мы не можем позволить себе быть беззаботными. Наверное, если бы я была одна, я бы просто наслаждалась временем, которое нам отведено, но правда в том, что думать я должна не только о своих желаниях.
Когда появляется ребенок, можно считать, что тебя самой больше нет. И это нормально, привычно, через это проходят все. Ребенок становится для тебя важнее, чем ты сама. Его проблемы первостепенны. Забота о нем — значительнее, чем о себе. Ты уже не можешь принимать какие-то решения единолично. Обязательно должна учитывать интересы своего чада в том или ином вопросе, потому что по-другому никак. Потому что никто, кроме тебя, не позаботится о твоем ребенке.
Я понимала абсолютно все — каждый пункт. Осознала это еще тогда, когда Аришка только появилась, но до конца приняла, когда фактически осталась на улице. Теперь знала, что никто, кроме меня, о моем ребенке не позаботится. Если вдруг со мной что-то случится, навряд ли Ваня возьмет на себя ответственность и заберет Аришку. У нее есть только я, а значит, и думать я должна за нас обеих.
Нет, я нисколько не сожалела, что подписала с Пашей договор, который навряд ли имеет юридическую силу. Просто никогда не слышала, чтобы хоть кто-то заключал такие договоры. Я нужна ему, мы с Аришкой нужны — теперь хорошо, ясно видела это, но надолго ли? Уже сейчас понимала, что срок договоренностей рано или поздно закончится, и тогда придется принимать какое-то решение. И мне, и ему. Но в первую очередь именно
