— Нашёл, — сказал я.
— Чё? Где нашёл, чё ты гонишь?
И я получил первый удар по морде. Не сильный — такой, разминочный. Но довольно обидный. Меня просто стукнули, как неодушевлённый предмет.
— Там, — кивнул я в сторону бункера.
— Ты мне по ушам ездишь, падла? — Второй удар был сильнее. Я отступил на шаг.
— А где бы я его ещё взял?! — крикнул я. — Чё не так?
— Щас ты его зачем вытащил?
— Отдать, блин, зачем ещё!
— Ты чё, знал, что мой нож? — Удар в грудь.
Глаза Цыгана налились кровью, я понял, что попал по-полной.
— Цыган, слышь, да чё ты к пацану пристал? — послышался голос Лёхи. Напряжённый такой голос. — Ты глянь, на нём и так живого места нет.
Цыган вообще на него внимания не обратил. Он пёр на меня. Я отступал. Вдруг под ногой кончилась земля, и я, взмахнув руками, полетел… Недолго я летел — упал в бассейн на груду битых кирпичей и шифера.
— Вот спасибо от души, что не на арматуру, — пробормотал я, пытаясь подняться. Руки таки пострадали, рёбрам досталось. Локтем ушибся…
Цыган спрыгнул в бассейн, наклонился, сгрёб меня за куртку, поднял.
— Щенок, — прошипел он. — Я тебя похороню здесь, понял?
— Понял, — сказал я.
— Чё ты понял?! — заорал Цыган, брызгая мне в лицо слюной.
— Понял, что ни х*я не надо людям вещи возвращать. Х*й «спасибо» дождёшься.
Цыган отклонил назад голову и с силой врезал мне в лицо лбом. Хорошо, я хоть повернуться успел. Нос удалось спасти — удар пришёлся в скулу. Всё равно искры из глаз полетели.
— Я тебе глаз вырежу, понял меня? — Цыган ловко развернул «бабочку» и поднёс лезвие к моему лицу.
— Цы́ган, слышь, да чё ты… — Это уже Рыба забеспокоился.
Вдруг я услышал, как ещё кто-то спрыгнул в бассейн.
— Пусти его, я тебе башку разобью! — завизжал Гоша.
Цыган повернулся. Я тоже скосил взгляд. Гоша кое-как держал арматурину с куском бетона. Башку — вряд ли, разве что по почкам бы вдарил. Но главное — вера.
— Гоша, свали отсюда в страхе! — крикнул я.
Если этот дуралей ещё с Цыганом себе проблем наживёт, я ж никогда это всё не разгребу!
К бассейну потянулась вся клика. Гоше объясняли, что он живёт не по понятиям, и арматуру держит не по понятиям, и бетон на ней — вообще с понятиями ничего общего не имеет. Цыгана мягко пытались урезонить…
И вдруг зажёгся яркий свет. Я зажмурился, успел заметить, как щурятся и прикрывают глаза все остальные. Цыган от неожиданности выронил меня на пол.
— Милиция! — загрохотал искажённый мегафоном женский голос. — Всем оставаться на местах!
И, словно подтверждая слова, оглушительно завыла сирена.
27
Олимпийские рекорды по бегу были покрыты в этот вечер многократно. Я глазом моргнуть не успел — а в садике уже никого не осталось. Даже Гоша убежал. Видимо, был предел и его отчаянной храбрости.
Я, кряхтя, поднялся на ноги. Бежать я не собирался по одной простой причине. Когда слышал голос человека в телефонной трубке, легко узнаешь его и пропущенным через мегафон.
— Сделаем это в наручниках? — крикнул я.
Вот теперь голос дрожал. Блин, неприятность какая.
— Семён? — Источник света закачался, приближаясь, и вот рядом с бассейном опустилась на корточки Аня. Слева она поставила здоровенный фонарь-прожектор, справа — положила здоровенный… мегафон. И протянула мне руки. — Ты как? Живой? Вылезай!
Эту «взрослую» трясло так, словно она только что в аду побывала. И голос дрожал так, что слова она глотала. Мне помощь особенно не нужна была, но я всё равно взял её за руку — чисто чтоб успокоить.
Выбравшись, окинул трясущуюся девушку заинтересованным взглядом. Она была в обтягивающих джинсах, кроссовках и в дешёвой дутой курточке красного цвета.
— Они тебя били?
— Не, гладили, — усмехнулся я. — Нежно так, ласково. А тут ты, со своим матюгальником. Слушай, какая вещь! Где взяла?
Я наклонился, поднял мегафон. Он ещё работал. От движения из раструба послышались громкие шуршащие звуки.
— У-у-у меня друг был, в милиции служил. Он… Я… У него…
— Ясно, ясно.
Я поднёс мегафон ко рту и заорал:
— You got a new horizon, it’s ephemeral style!
A melancholy town where we never smile!
— Прекрати! — взвизгнула Аня и вырвала у меня мегафон. — Хочешь, чтоб сюда настоящая милиция приехала?
— В Бор? Никогда! — заверил я её. — Ты-то тут какими судьбами, супергероиня, женщина-матюгальник?
— П-приехала…
Первую половину стометрового пути до Аниной машины я её почти тащил — у госпожи психолога подгибались колени. Вторую половину она тащила меня — кажется, эта хрень с коленями оказалась заразной. Всё-таки нервы меня подвели в конце концов. Не закалённые они у меня ещё. Вот, ещё и руки дрожат.
— Тихо, тихо, — шептала Аня. — Всё хорошо. Покажешь, где живёшь?
— Да тут пешком два шага…
— Поехали, говорю!
Мы поехали. Я даже не понял, что за машина была. Сидел себе на переднем сиденье, вцепившись в колени руками, и смотрел в пустоту перед собой. Откуда-то из ниоткуда доносился голос Ани:
— Здесь? Семён, сюда?
— Здесь, да, — пробормотал я и выбрался наружу.
Всё как в тумане. Пустой двор, дверь, третий этаж… Кажется, Аня отобрала у меня ключи и сама отперла дверь. Попыталась сходу меня уложить, но я её отпихнул. Постепенно самообладание возвращалось.
— Чаю вскипяти, — велел я, ткнув пальцем в сторону кухни. — Завари покрепче. Там… В шкафчике…
— А ты?
— Я — в душ. Хочешь со мной?
— Семён, блин, у тебя что, на автопилоте похабщина уже лезет?
— Нет, я просто… Просто должен, ну… соответствовать, понимаешь?
— Иди уже. Осторожней там.
Одежда, в которой я был, наполняла меня отвращением. Я содрал её с себя, швырнул в корзину с грязным бельём и забрался в ванну. Врубил сначала ледяную воду, чтобы прийти в себя. Быстро понял, что идея дурацкая. В Красноярске холодная вода — это было одно, в Бору, года этак до 2010-го — совсем другое. Из душа на меня лился жидкий лёд. Пришлось компенсировать практически горячей водой.
Про Аню я вообще забыл и выперся из ванны в чём мать родила. Даже не сразу отдал себе отчёт, что это за сдавленный писк донёсся из кухни, а когда сообразил — только рукой махнул. В комнате нашёл трусы, натянул какие-то штаны, футболку. Вышел в кухню.
— Сорри. — Упал за стол, уставился в чашку. — Что-то мне как-то муторно.
Душ не слишком помог. В голове по-прежнему был туман, в висках стучало.
— Ты не пострадал? — Аня положила руку мне на ладонь. Я залип смотреть на её руку и, кажется, просидел так довольно долго, потому что Аня начала меня тормошить.
— А? — дёрнулся я. — Да нормально, нормально… Не знаю, правда, что дальше будет. Может, что-то будет. А может, ничего не будет…
— Господи, Семён, ты знаешь, как я испугалась! Да там же… Там же уголовники какие-то были!
— А вы кого ждали? Пионеров-героев?
— Я… Я не думала, что так…
— Добро пожаловать в реальный мир, детка.
Я, наконец, глотнул чаю, но больше
