– Позади – ступеньки. Стена справа футов через шесть обрывается. Дальше, видимо, проход.
– А у меня стена слева, дальше тоже проход. Твою же мать!
Что-то стукнуло в спину. Могла бы и догадаться – что, точнее – кто. Прежде чем врезаться в меня, крупная птица тормозила, сильно хлопая крыльями.
Свалившись на пол, белая ворона выругалась. Пометалась туда-сюда и поскакала в мою сторону. Наверняка это было занятное зрелище; жаль, что отсутствие света не позволило им насладиться.
Я с трудом справилась с желанием отшвырнуть ее пинком подальше. Все-таки она, должно быть, прилетела на помощь.
– Тобо!
Мой голос умчался вдаль и вернулся раскатами эха, в которых, казалось, звучало отчаяние.
Парень не отвечал, но он явно двигался. Или двигался кто-то другой. С расстояния меньше двадцати футов доносился шорох.
– Гоблин, что ты обо всем этом думаешь?
– Мы ослеплены. С помощью колдовства. Тут есть свет. Я стараюсь вернуть нам зрение. Дай руку. Нужно держаться вместе.
Ворона пробормотала:
– Сестра, сестра, иди прямо вперед. Будь смелой. Ты пройдешь сквозь тьму.
Ее дикция существенно улучшилась в последнее время. Может быть, потому, что теперь мы находились совсем рядом с источником силы, которая управляла птицей.
Я пошарила в темноте, нашла Гоблина, схватила, потянула к себе, уронила знамя, подняла его и подтянула Гоблина снова.
– Порядок. Я готова.
Ворона знала, о чем говорила. Через полдюжины шагов мы очутились в освещенной ледяной пещере. Ну, относительно освещенной, скажем так. Сквозь полупрозрачные стены сочилось тусклое серо-голубое сияние, как будто по ту сторону был ясный день. Гораздо больше света излучало все, что окружало женщину, спящую в гробу посреди просторной комнаты, размером примерно семьдесят футов на семьдесят. На полпути между нею и нами стоял Тобо – судя по выражению лица, изумленный как нашим появлением, так и всем, что его окружало.
– Не двигайся, мальчик, – скомандовал Гоблин. – Даже не дыши глубоко, пока я не скажу, что это безопасно.
Фигура на помосте видна была неясно, она как будто тонула в жарком сиянии. И, несмотря на это, я совершенно точно знала, что лежащая там женщина – самое прекрасное существо на свете. И знала, что люблю ее больше самой жизни, что хочу броситься к ней и прильнуть к этим совершенным губам в страстном поцелуе.
Белая ворона чихнула мне в ухо.
И сбила настроение.
– Где мы видели все это прежде? – В голосе Гоблина сквозил сарказм. – Она, должно быть, ужасно ослабла, иначе выудила бы из наших мозгов что-нибудь поинтереснее старой сказки о Спящей красавице. Нигде южнее Пыточного моря нет ничего похожего на этот замок.
– Замок? Что еще за замок?
Ни в таглиосской, ни в джайкурийской культуре нет такого понятия, как замок. Я знала, что это нечто вроде крепости, только потому, что потратила уйму времени на изучение Анналов.
– Мы находимся как бы в главной башне заброшенного замка. Снаружи все увито спящими розами, внутри – затянуто паутиной. А в самом центре лежит в открытом гробу прекрасная блондинка. Всем своим существом она молит, чтобы ее вернули к жизни посредством поцелуя. Правда, наша нелюбезная хозяйка, похоже, упустила из виду, что та сучка, героиня сказки, почти наверняка была вампиром.
– А я вижу совсем другое…
Очень тщательно, деталь за деталью, я описала ледяную пещеру и лежащую в гробу женщину, которую при всем желании нельзя было назвать блондинкой. Пока я говорила, Гоблин наложил на Тобо искусное заклятие, которое не позволяло двигаться из-за полной потери ориентации в пространстве.
– Ты помнишь свою мать, Дрема?
– Я смутно помню женщину, которая могла ею быть. Она умерла, когда я была совсем маленькой. Никто не рассказывал мне о ней. Что за необходимость обсуждать все это здесь и сейчас? У нас дел полно. – Я постаралась тоном голоса и выражением лица внушить Гоблину: тема обсуждаться не будет.
– Спорим, ты видишь идеализированный образ твоей матери, к тому же вобравший в себя прорву сексуальных соблазнов.
Я не стала спорить. Может, он и прав. Ему лучше знать, на какие ухищрения способна Тьма. Я медленно двинулась вперед, к Тобо. Гоблин продолжал рассуждать:
– Из этого следует: Кина вынуждена импровизировать, но получается не слишком хорошо, потому что она лишена прочной связи с внешним миром.
Двадцать лет назад стало ясно, что в реальном времени Кина и соображает, и действует плохо; ей куда проще оказывать влияние в течение лет, а не минут.
– Я слишком стар, чтобы угодить в ловушку плоти, а ты у нас бесполая и с предпочтениями не определившаяся. – Он еле заметно усмехнулся. – Зато наш парень – просто находка. Я бы отдал палец ноги или даже два, лишь бы увидеть то, что видит он. Все! – Он взмахнул рукой – и Тобо повалился как подкошенный. – Дрема, возьми молот. Держи крепко. Не подходи к ней ближе, чем сейчас, без крайней необходимости. Оттащи Тобо назад, к выходу.
В его голосе звучала старческая усталость. И отчаяние, которым он не желал делиться со мной.
– Что все это значит, Гоблин? Объясни!
Не тот случай, когда нужно умалчивать об опасности.
– Мы встретились с величайшей манипуляторшей, которая портила нам кровь на протяжении четверти века. Она очень медлительна, но гораздо более опасна, чем все, с кем мы имели дело до сих пор.
– Это я и сама знаю.
Но на самом деле услышанное меня обрадовало. Я воспряла духом: все мои сомнения, скрываемые столь тщательно и долго, сейчас казались пустыми, даже глупыми. Это прекрасное создание не было богом. По крайней мере, не в том смысле, в каком богом был мой Бог. Прости мне мои слабости и сомнения, о Повелитель Небесный. Тьма – везде, и внутри нас тоже. Прости меня сейчас, в этот миг, когда смерть смотрит мне в лицо.
В милости своей Ты подобен земле.
Я схватила Тобо за руку и дернула вверх. Вцепилась в него с такой же силой, как и в знамя. Парню не удастся вырваться без борьбы. Совершенно сбитый с толку, он не сопротивлялся, когда я потащила его прочь от «спящей красавицы».
Я старательно отводила глаза. Это же воплощенное очарование, взглянуть на нее – значит влюбиться в нее. Влюбиться в нее – значит подчиниться ей, раствориться в ней. O Повелитель Небесный, защити меня, спаси от этого исчадья аль-шила!
– Отдай кайло, Тобо.
Я попыталась не думать о том, для чего мне понадобилось дьявольское орудие. На таком расстоянии Кина могла выудить эти мысли из мозга.
Тобо медленно извлек кайло из-под рубашки и протянул мне.
– Оно у меня! – крикнула я Гоблину.
– Тогда иди сюда!
Однако не успела я сделать и шагу, как, неистово пыхтя, ввалились Суврин и Сантараксита. Оба замерли,
