– Дворец пал. Мы заняли город. Сейчас там командует Аридата Сингх и заставляет Аркану вилять задницей и строить глазки, когда оказывается поблизости. Мы пока не знаем, как решится вопрос с наследованием власти. Бубу и Кадидас у нас, Книги Мертвых уничтожены. Кстати, Бубу в этой комнате, можешь на нее посмотреть. Она красавица.
– Хочу посмотреть. Но мне не встать без помощи.
Ворона фыркнула.
Госпожа уставилась на птицу долгим и суровым взглядом. Потом наградила меня таким же.
– Как твоя связь с Киной? – поинтересовался я.
– Что значит – моя связь?
– Я что, заикаюсь? Она сохранилась? Стала сильнее? Или слабее?
– А что?
– А то, что я хочу это знать. Почему ты не отвечаешь?
Девочки испугались. Выглядели так, будто им захотелось немедленно оказаться подальше отсюда.
– Она не овладела мной, пока я спала, – если тебя именно это интересует. Но были кошмарные сны. Я как будто целый век провела в плену ее воображения. Правда, она не обращала на меня внимания. У нее на уме нечто другое. – Госпожа едва не скрежетала зубами, выговаривая каждое слово. Ей не хотелось рассказывать. – Но эти кошмары давно прекратились.
– Ты как-то следила за временем? Я вот думаю… может, что-то из случившегося здесь изменило то, что происходило с тобой там?
– Следила ли я? Это длилось вечность. А может, мгновение. Кина чувствует время совсем не так, как мы. Но это ее совсем не угнетает. Пойдем, покажешь мне дочурку. Пока я не вырубилась снова.
Она попыталась встать. Шукрат и Аркана подхватили ее под руки и подняли.
– Она всегда такая вредная, когда просыпается, папуля? – спросила Аркана.
– Хочешь войти в нашу семью – привыкай. Это нетрудно, если не принимать слова Госпожи на свой счет.
Я хихикнул, когда Госпожа поинтересовалась, понравится ли мне, если она прекратит переходить на личности.
– Сегодня она не очень сварлива.
Ворона зашипела. Похоже, нисколько не боялась, что Госпожа ее разоблачит. Даже произнесла нечто вроде «сестра, сестра». Именно так над ней издевалась моя жена несколько лет назад, когда смотрела на мир глазами другой вороны.
Любопытные существа эти белые вороны. Одна из них постоянно ошивалась поблизости от меня еще с осады Дежагора. Думаю, чаще всего ее глазами смотрел Мурген. Но не Шиветья ли решал, чей разум станет управлять птицей? Неужели его сила столь велика, что он способен влиять на происходящее за пределами плато?
А это объяснило бы очень многое. Возможно, даже трудности с перемещением во времени, которые когда-то испытывал Мурген. Но это также означало бы и то, что Душелов не причастна ко многим преступлениям, которые мы ей приписываем. И я вовсе не уверен, что мне хочется, чтобы это оказалось именно так.
Птица фыркнула. Словно прочла мои мысли.
Душелов всегда умела их угадывать.
– Нет с нами больше и Мургена, – сказал я, когда мы с Госпожой уселись возле дочери.
– Я это уже поняла. Ты ведь сказал, что мы потеряли очень многих. Наверняка всех тех, на ком не было одежды Ворошков. Правильно?
– За исключением одного чрезвычайно везучего солдата из Хсиена. Он ухитрился в нужный момент укрыться за нужным человеком. Теперь у Там До есть отрядное прозвище – Счастливчик.
– Наверное, это наследственное, – пробормотала Госпожа, заставив себя взглянуть на девушку. – Все мои кровные родственницы обречены большую часть жизни проводить в магическом оцепенении и во сне. – Она оперлась на девочек и протянула руку, чтобы коснуться щеки Бубу. – Свою мать я видела только спящей, – проговорила она на языке Драгоценных городов. – Это ведь она дала начало сказкам о Спящей красавице. Но ее прекрасный принц так и не пришел. А пришел мой отец. Его вполне устраивало состояние, в котором она находилась.
Ничего себе милые детские воспоминания! Каково это – знать, что твоя мать даже не подозревала о твоем рождении?
А мы еще стонем о том, как жесток современный мир…
В те давние времена на земле жили исполины.
Мы сами станем исполинами лет через пятьсот.
– Так вот какая у нас дочь. – Госпожа не сводила с нее глаз. – Зачатая на поле боя.
Все чувства ясно читались на лице моей жены. Никогда прежде я не видел ее такой растроганной.
– Да, это наша дочь.
– Разбудим ее?
– Нет. Может быть, позже. Жизнь сейчас и так безумна, не стоит множить неприятности.
Мои слова не убедили Госпожу. Ей так хотелось начать волнующий диалог с плотью от плоти своей. Я же обнаружил, что напряжение меня отпускает. И вряд ли моими мыслями управляли всяческие «возможно» и «хорошо бы».
Но все же Госпожа признала, что не стоит будить Бубу, пока рядом для подстраховки не будет стоять Тобо.
Она еще не совершила никаких глупостей, но все же заставила девочек понервничать.
130
Таглиос. Кадидас
Тобо пришел помочь, когда я будил моего старого друга Гоблина, ставшего против собственной воли кожей для Кадидаса.
Задача оказалась нетрудной. Тобо снял свои обездвиживающие чары и потряс Гоблина за плечо.
Я просто стоял рядом. А когда коротышка зашевелился, Тобо отошел в сторону и Гоблином занялся уже я.
Его веки внезапно поднялись. Но под ними я увидел не глаза старого колдуна Гоблина – я заглянул в два осколка Тьмы. Казалось, эти глаза стремятся втянуть меня в себя.
Рот Кадидаса открылся, готовый извергнуть нечто подлое, гнусное. И я заслонился от раба Кины драной старой шляпой Одноглазого. Эффект оказался поразительным: Гоблин забился в конвульсиях, словно я припечатал его раскаленной кочергой. Я мгновенно нахлобучил шляпу ему на голову.
– Поднимай, – бросил я Тобо.
Он стоял возле кушетки за головой Кадидаса, чтобы тот не смог его увидеть. Я удерживал шляпу на месте, пока Тобо усаживал нашего подопечного.
– Сработало. Даже лучше, чем я надеялся.
И лучше, чем надеялся я, уж это точно.
– Одноглазый всегда преуменьшал свои успехи, когда делал что-либо правильно.
Глаза Гоблина уже утратили зловещий блеск. Теперь они казались пустыми. Словно в их глубине на тысячу ярдов ничего нет. Скорее даже, он вовсе лишился разума.
– Давай копье.
Я взял копье. О боги, как не хотелось доверяться мудрости покойного Одноглазого! Ведь мне предстояло вложить столь мощное оружие в руки дьявола.
Я стоял перед сидящим Гоблином, поставив копье меж его слегка разведенных ног. Еще плотнее нахлобучил вонючую фетровую шляпу Одноглазого. И только потом положил его ладони на древко и прижал их к инкрустированному серебром черному дереву.
В глаза колдуна возвращалась жизнь.
– Не так впечатляет, как наблюдение за родами, но достаточно драматично, – сказал я Тобо. – Даже болвану вроде меня не нужно пояснять, что мы расколдовали настоящего Гоблина.
Гоблина, страдающего так сильно, что одна лишь Госпожа сможет по-настоящему его понять.
Я опустился на стул. Тобо помог Гоблину перебраться в кресло с высокой спинкой и расположился рядом на краю кушетки. Гоблин медленно вертел головой, по очереди рассматривая нас. Он плакал. Он не мог произнести ни слова, хотя очень старался. Он протянул руку
