– Гоблин! Мы уже почти добрались! Необходимо все закончить, и немедленно!
Я практически нечувствителен к сверхъестественному, но даже я ощутил близость Кины и ее настороженность. И мы никак не могли быть тому причиной. Ее внимание сосредоточилось на чем-то другом.
– Давай! – властно потребовал я.
Позади зашептались встревоженные девочки. Они ощущали гораздо больше, чем было доступно мне.
– А вы сейчас же возвращайтесь наверх, – велел я. – Гарантирую, что потом скажете мне за это спасибо. Гоблин! Солдаты живут!
К нему вернулась храбрость. А может, и ненависть. Его лицо окаменело. И он двинулся вперед.
– Не торопись, – крикнул я вдогонку, когда он преодолел черный барьер. – Девочки, я говорю серьезно. Возвращайтесь немедленно. Кто-то должен остаться в живых.
И я пробился сквозь жуткий барьер следом за Гоблином, едва не обмарав от страха штаны. Хоть я и велел Гоблину не торопиться, на раздумья времени не было. Как только мы пересекли барьер, Кина насторожилась. И ее медлительность – теперь наш единственный союзник.
По другую сторону барьера я оказался в небольшой комнате перед входом в тюрьму Кины. Гоблин уже изготовился для атаки. Мне предстояло делать несколько дел одновременно: подбодрять его, готовиться к тому, что вот-вот произойдет, и вносить свою лепту, чтобы план сработал.
Нужно держать в голове всю картину. Сделать все в свое время, в правильном порядке – именно так, как задумывалось в последние месяцы.
Едва Гоблин бросился вперед, я пристроил мое транспортное средство на полу у левой стены, затем распластался по стене и мысленно приказал черной мантии закрыть меня и бревно защитным барьером. Потом при тусклом, почти бесполезном свете отыскал нужную страницу в книжке Первого Отца. В своей защите я оставил щелочку, сквозь которую увидел, как Гоблин подскочил к Кине и, к моему удивлению, нацелил копье Одноглазого ей в голову. Я ожидал, что бить он будет в сердце.
Договорив заклинание, которое должно было уничтожить бревно Гоблина, я замуровал наблюдательную щель. А потом обозвал себя за это последней сволочью.
Месяцами я упорно искал себе оправдание. И не находил. Но сейчас подлое дело будет сделано. И мне придется с этим жить до конца моих дней.
Вселенная содрогнулась. Пещера, в которой лежала Кина, была большой, но замкнутой. И продукты этого катаклизма имели единственный выход – лестницу. На меня молотом обрушилась ударная волна.
Несмотря на множество слоев черного материала, меня расплющило по стене. Вселенная ревела и тряслась. Я поклялся, что если Кина сумеет уцелеть после такого, то я сам поступлю к ней на службу, потому что круче ее только те ребята, которые засунули ее в эту тюрьму. А их уже несколько тысячелетий никто не видел.
Безумный рев начал стихать, но я с трудом это понял, так как успел оглохнуть.
Я надеялся, что девочки послушались меня и вернулись.
Я надеялся, что взрыв не причинил вреда где-то еще. Впрочем, такое маловероятно. В свое время мощное землетрясение раскололо плато, но не повредило ни ледяную пещеру, ни тюрьму Кины.
Я мысленно приказал одеянию Ворошков приоткрыть щелочку. Если Кина уцелела, даже если она еле жива, я вытолкну наружу бревно и взорву его. И если переживу второй взрыв, мне останется лишь надеяться, что я не умру от сердечного приступа или голода, пока одолею подъем в несколько миль.
Защитная ткань пострадала так сильно, что отреагировала на мою команду минут через десять. Она дергалась, морщилась и ерзала, словно пыталась исцелить себя.
Получив наконец глазок, я обнаружил, что смотреть не на что. В обители Кины стояло ярчайшее сияние. Возможно, оно ослабевало, но происходило это очень медленно.
Лишь через полчаса я смог разглядеть какие-то детали, не повредив глаз. Оно и к лучшему. Как раз столько времени понадобилось моему одеянию, чтобы мало-мальски подлечиться и расслабиться, позволив мне отойти от стены.
Эти мантии сделаны очень умно. Они восстанавливаются достаточно долго, чтобы владелец не совершил второпях какую-нибудь глупость.
Я вскарабкался на бревно и медленно двинулся вперед, уже сообразив, что моя защита не выдержала бы второго взрыва сразу после первого.
Сперва я вообще ничего не мог найти. И лишь позднее, когда сияние значительно ослабло, я стал замечать вонзившиеся в различные поверхности фрагменты того, что могло быть костями или зубами. От плоти Гоблина и богини не осталось и следа.
Я сомневался, что эти кости и зубы могли принадлежать простому смертному. Уж больно мощным вышел взрыв. Даже мощнее того, который уничтожил Врата в мир Ворошков. Или разрушил половину дворца в Таглиосе.
Гибель Кины каким-то образом увеличила его энергию.
Мое бревно тоже пострадало, оно двигалось рывками и медленно реагировало на команды.
Когда сияние еще больше потускнело, на том месте, где лежала Кина, я увидел нечто вроде длинной черной змеи. Если не считать меня, это был единственный не белый предмет во всей пещере.
Я осторожно приблизился. Это вполне могла быть кость Тьмы, прятавшаяся рядом с сердцем Кины. И я уже приготовился поверить в то, что все увиденное и пережитое здесь не более чем иллюзия.
Кина – царица обманников.
А одна из сильных сторон обманников – умение заставить человека сомневаться во всем и не верить никому.
Черный предмет оказался не змеей, а копьем Одноглазого. Оно на удивление мало пострадало от взрыва, лишь немного погнулось и слегка обуглилось. Да чуть-чуть оплыли от страшного жара металлические инкрустации.
Ого! Выходит, Одноглазый снабдил эту штуковину еще и искусными защитными чарами.
Я подобрал копье, проверил, надежно ли привязан к бревну, и приказал ему вернуть меня на исходную позицию.
137
Таглиос. Меланхоличная жена
Мы тащились в небесах, напоминая семейку запаршивевших стервятников. Мое черное одеяние еще не восстановилось полностью. Девочек потрепало даже больше, чем меня. Взрыв настиг их, когда они поднимались по лестнице, и с головы до ног разукрасил синяками.
Но настоящим чудом следовало бы назвать то, что бревна нас довезли, хотя и пострадали.
А вот и роща Предначертания, встречающая нас, как мать встречает заблудившихся детей.
Теперь меня постоянно тревожили зловещие мысли и образы. И заставляли сомневаться в том, что Кина действительно мертва, а не укрылась где-нибудь.
Шукрат в шутку сказала, что мне теперь следует опасаться отца или мужа Кины: а вдруг они пожелают отомстить? Я не рассмеялся. Мне эта мысль показалась заслуживающей внимания.
Роща Предначертания была пуста. Точнее, там не было людей. Но в ней уже поселились птицы, а в кустах я заметил и мелких зверушек.
Это место уже не вызывало мрачных предчувствий. Ни у кого.
– Мы прикончили ее, – заключил я. – Кины больше нет, и некому терзать миры.
Девочек это обрадовало меньше меня, но ведь они не прожили всю жизнь в страхе перед наступлением Года Черепов.
Белая ворона уселась на ветку неподалеку и выщипнула грязное перо.
– Ты уверен?
Эта носатая курица развлекалась, щекоча мои страхи. Похоже,
