– Что это означает? То, что ты сейчас сказала?
Вопрос ее озадачил. И я несколько минут делал вид, что не понимаю, о чем она говорит. Я надеялся, что, дав ей возможность объяснить, я ее расшевелю.
Мне еще не доводилось встречать искренне верующего человека, который устоял бы перед искушением поделиться своей конкретной и выстраданной правдой. И Бубу не стала исключением, хотя и взяла медленный старт.
Я не прерывал ее почти до самого конца. До этого момента она не упомянула ничего такого, чего я не слышал бы прежде в той или иной версии. Но потом…
– Извини. Кажется, я что-то пропустил. Так ты сказала, что Год Черепов не станет концом мира?
Бхиджар, старший сын Сурувайи, принес еду и питье. Я попросил его подойти сперва к Бубу. Она жадно выпила кружку воды, потом сказала:
– Да, это конец мира. Этого мира, какой он сейчас. Это очищение. Время, когда все зло и порок будут сметены с лица земли и лишь души, имеющие истинный шанс на искупление, останутся в Колесе Жизни.
Я окончательно запутался. Потому что не понял. Я знал, что обманники хотели ускорить приход Года Черепов. Это как раз и было сутью их культа. Я знал, что большинство гуннитов желает противоположного, но верит, что Год Черепов неизбежен. Потому что это одна из Эпох Творения, четвертая по счету, если считать от начала времен. Но сейчас я впервые услышал, что и после него ожидается нечто. И нечто явно положительное.
– Все зло умирает там бесконечной смертью, – пробормотал я. Потом спросил: – Так ты утверждаешь, что главной задачей Кины было избавление человечества от всяческой швали, чтобы хорошие и праведные смогли попасть в рай?
Раздраженная моей непонятливостью, она затрясла головой и принялась объяснять сначала.
– Пусть приведут мою жену, – шепнул я Аркане.
Я вовсе не такой болван, каким прикинулся в тот вечер перед дочерью, но должен признать, что так и не понял всего, о чем она говорила. Однако я уяснил: Бубу искренне верила в то, что я, уничтожив Кину, лишил мир возможности перейти от нынешней эпохи греха и разврата к эпохе всеобщего блаженства.
Очевидно, предполагалось, что Кина вновь сожрет всех демонов, только на сей раз это будут демоны в человеческом обличье, превратившие жизнь и историю в камеру пыток.
А затем Князья Света займутся своим делом, предварительно придумав совершенно новый порядок вселенского искупления грехов. Разумеется, при условии, что они к тому времени где-то выживут.
Бхиджар привел Госпожу. Увидев, что Бубу пришла в себя, она расплакалась.
Ошеломленный, я смотрел, как она заняла мое прежнее место, встав на колени перед Дщерью Ночи. И это моя жена?! Это воплощение сопливой сентиментальности и есть та самая Госпожа, некогда одним своим именем нагонявшая ужас на целую империю?!
Я не прислушивался к ее воркованию. Должен признать, меня смутило такое поведение. Потому что я никогда не подозревал, что в ней таится столь огромный запас чувств. Наедине со мной Госпожа всегда примеряла на себя остатки своего прежнего образа… когда не удалялась во внутренний мир, где упивалась жалостью к себе.
Дщерь Ночи эта сцена откровенно изумила. Она явно не знала, как себя вести дальше.
Сурувайя тоже смутилась и торопливо вывела своих отпрысков из комнаты. Мальчики ушли быстро – они были не в силах выдержать слоновьи дозы сентиментальности. А Сурувайя, прежде чем закрыть дверь, взглянула на меня с сочувствием.
Я хотел попросить у нее воды, но не успел. Пить хотелось нестерпимо, и я пошел следом за ней. У двери споткнулся. Впрочем, физическая неуклюжесть – чепуха. Мой настоящий недостаток – неуклюжесть умственная.
Выйдя в коридор, я окликнул Сурувайю:
– Принеси, пожалуйста, воды. Мы еще не напились.
Она понимающе кивнула. И снова смутилась, на сей раз потому, что оказалась наедине с мужчиной, который не был ее мужем. Я уже хотел сказать ей что-то ободряющее, но тут услышал крик Арканы. Она звала меня.
Секунда – и я ворвался в комнату.
В руках у Бубу я увидел румел – шарф-удавку, которым пользовались душилы. И этот румел стягивал горло ее матери. В потемневших глазах моей дочери маячил призрак Кины – он-то, очевидно, и придал ей сверхъестественную силу. Аркана безуспешно пыталась оторвать ее руки от румела, а ведь эта блондиночка весьма сильна.
Мне не нужно было умереть, чтобы очутиться в аду. У меня имелась секунда – чтобы выбрать, от какой пытки я желаю страдать до конца своих дней.
Я влепил Бубу пощечину. Она не разжала пальцев. Я ударил со всей силы. Она покачнулась, из носа хлынула кровь, но желтый шарф она не выпустила. Я выхватил кинжал – он всегда при мне, но служит только для приема пищи – и ткнул ей в лицо под левым глазом.
Она и тогда не остановилась.
– Это месть Кины, Костоправ, – промолвила белая ворона.
Какой ад мне понравится больше? Госпожа почти не дышала… Я ударил девушку кинжалом в руку. Из раны даже кровь почти не пошла. Я ударил снова, целясь в локтевой сгиб. Бесполезно.
Я попытался рассечь ей сухожилия на запястьях. Все это время Аркана силилась оттащить ее, вцепившись сзади, оторвать ее пальцы от шелковой ткани или перерезать румел.
Я снова ударил – яростно, вложив в удар все свое отчаяние. Голова дернулась, но румела Бубу не выпустила. И тогда я утратил над собой контроль. «Кровь затуманила его взор» – фраза избитая, но очень точная.
Прежде чем Аркане удалось меня остановить, я успел нанести родной дочери более двадцати ударов кинжалом. Но так и не убил. Однако ее пальцы, державшие шарф-удавку, все-таки разжались.
Наверное, слишком поздно. Госпожа рухнула на пол, судорожно хватая воздух ртом. Она задыхалась. Я присел и попытался осмотреть ее шею. Похоже, у нее была повреждена гортань.
Но Аркана не потеряла головы. И позвала на помощь.
– Откуда у Бубу эта вещь? – спросил я. – У нее не было румела, когда мы улетали на юг. – Ее раздели донага, вымыли и переодели. А уже потом поместили в эту комнату. Значит, румел ей кто-то принес. Тайный обманник. – Нам нужно точно знать, кто входил к ней в комнату.
Мне очень не хотелось, чтобы виновной оказалась Сурувайя, хотя, по логике, на нее подозрение падало прежде всего. Если забыть о том, что она женщина. Лишь моя жена и дочь – единственные известные нам женщины, допущенные в тайное братство.
Впрочем, сейчас время великих перемен. А печаль и туповатость Сурувайи могли оказаться притворными.
Люди назвали этот культ обманниками не зря.
139
Таглиос. Главнокомандующий
Как выяснилось, злодеем оказался не обманник. Он даже не знал, кто такие обманники. То был Бхиджар, сын Сурувайи, которого Бубу приманила любовными чарами, причем обрабатывала мальчишку лишь тогда, когда рядом никого не было. Она
