И то сказать. Разве Дрема не один из наших парней?
– Будешь следить за его состоянием. И докладывать мне.
Ну конечно, хозяйка вернулась домой, и Старик меня выпроваживает. Как вам это нравится?
– Поднимай задницу, – сказал я Дреме. – Перебираемся ко мне. Будем выяснять, куда ты подевал лошадь.
Дрема не отвечал. Кончилось тем, что нам с Тай Дэем пришлось нести его на носилках. Вместе с найденными сокровищами.
Довольно скоро мне стало казаться, что Дрема вовсе и не тощий. Когда мы проходили мимо загона, форвалака зарычала.
– Пошла ты!.. – ругнулся я.
С каждым шагом Дрема становился все тяжелее.
Оборотень попытался цапнуть через ограду когтями.
– По-моему, киске тоже не мешало бы промочить горло, – сказал я Тай Дэю.
– Может, у нее началась течка?
92
Небо было беззвездным, и приходилось довольствоваться тусклым светом походного костерка. Тай Дэй, я и кучка моих старых приятелей вволю побаловались пивком Одноглазого и до отвалу наелись жареной свинины. Бадья громко рыгал, демонстрируя довольство.
– Если тебе нравится спать под открытым небом, – сказал я, – то погодка сейчас самая подходящая. Такая житуха мне по душе. Прямо как в Таглиосе: еда, питье и никакой лишней работы.
– Лишней? Ты о чем? Я сроду не видел, чтобы ты хоть пальцем пошевелил.
– Так ведь некогда было. Приходилось ублажать Сари.
– Вот и не заговаривай о работе.
– Эй, – спросил Рыжий Руди, – этот парень всегда так храпит?
Он имел в виду Тай Дэя. Отрубившись у стены нашей землянки, мой телохранитель оглашал окрестности немыслимым бульканьем, хрипом и свистом. Даже нюень бао сторонились его.
– Нет, только когда хорошенько налижется.
– А нализался, небось, в первый раз?
– При мне – в первый. Но я не гулял с ним на его свадьбе.
– Ты вечно отираешься возле Старика, – сказал кто-то из парней. – Шепнул бы ему, что пора двигаться в гору.
– И зачем мне это нужно?
– Так ведь в Хатоваре, когда мы туда доберемся, с походами, битвами и прочим дерьмом будет покончено. – Повисло молчание. – Разве не так?
Что я мог сказать?
– На этот счет у меня никаких сведений. Поднимись футов на двадцать по склону, и будешь знать ровно столько же, сколько и я.
– Я думал, все написано в старых книжках.
В них-то, конечно, все написано. Вот только у меня не имелось ни одной подлинной старой книги. Глянув на дрыхнувшего без задних ног Тай Дэя, я нашел его пример вдохновляющим.
– Ладно, ребята, расслабились, а теперь пора на боковую.
Проходя мимо Тай Дэя, я распорядился:
– Меня не будить, если только не прорвутся Тени. И прибереги свининки для дядюшки.
Крыша моей нынешней землянки была так низка, что внутрь я мог проникнуть лишь на четвереньках. Оно и к лучшему, иначе бы непременно навернулся. Чтобы добраться до своей подстилки, пришлось сначала перелезть через Дрему, а потом еще и через копье Одноглазого, которое я затащил сюда сам не знаю за каким чертом. Хорошо хоть на тюфяк падать было невысоко.
В эту ночь я определенно блуждал во сне, но потом решительно не мог припомнить, куда меня заносило. Сохранились лишь смутные воспоминания о Сари да обычная чепуха насчет Душелов, избегавшей меня столь же рьяно, сколь и я ее. Проснулся с головной болью, сухостью во рту, жаждой, отчаянной тягой в сортир – и в очень плохом настроении.
Ругнувшись на дядюшку Доя, я протер глаза:
– Проклятие, снаружи уже светло! Тай Дэй, шевели задницей! Попей водички, от похмелья поможет. Дерьмо!
Я и сам напился. Рожа у меня, надо полагать, была зеленая-презеленая.
– Знаменосец!
– А?
По одну сторону от меня стоял Иси, по другую – Очиба.
– Ребята, вы из-под земли выскочили или как?
– Нам пришлось ждать, – сказал Иси.
– Твои люди упорно оберегают твой драгоценный отдых, – добавил Очиба.
Что-то неуловимое в поведении наров внушало тревогу.
– Они молодцы. А вам-то что от меня нужно?
Непохоже, что эти парни явились просто поболтать.
Иси знал диалекты Самоцветных городов получше Очибы, но и он был слабоват по этой части. Однако кое-как передать послание ему удалось.
– Капитан и Лейтенант хотят, чтобы ты знал: пленника Копченого больше нет.
– Больше нет? Ты хочешь сказать – он мертв?
– Как камень, – сказал Очиба.
Я видывал весьма резвые камни задолго до того, как к нашей шайке присоединились эти нары, но решил не спорить. В наши дни мало кто помнит равнину Страха.
– Он убит, – пояснил Иси, видимо решив, что я не врубился.
Некоторое время я стоял с отвисшей челюстью, потом сказал:
– Давайте найдем местечко, где можно спокойно поговорить.
Я прихватил шест-воронобой и отвел парней подальше, чтобы никто нас не подслушал.
– Ну-ка, поподробнее.
Усовершенствованный шест можно было не брать – вороны поблизости не маячили.
– Его нашли с перерезанным горлом, – пояснил Иси.
– Как это могло случиться? Кто-то должен был перебраться через Сингха, и Длиннотень, и Ревуна… Или… Его убили в конуре, так? Он не выбрался?
– Он находился в заточении.
– Надо полагать, убийца не пойман?
Всякий раз, когда речь шла о подлом умерщвлении, мне на ум в первую очередь приходили Нарайян Сингх и его приятели с разноцветными румелами. Но обманники никогда не проливали крови. Нарайян не сделал бы этого даже ради самозащиты.
– Нет.
– А мы знаем, кто он?
– Нет.
– Ладно, иду.
Я направился в лагерь, на ходу выкликая имена офицеров и сержантов:
– Фонарь! Руди! Магарыч! Клу! Бадья!
Вызываемые реагировали так, словно к нам внезапно пожаловал Могаба со всей таглиосской армией. Очень уж громко я орал. Похмелье раскрасило мою вселенную в черно-белое, без компромиссных оттенков.
– Все не так страшно, – заявил я, – просто маленькое происшествие. Придется ненадолго отложить тонк. Все должны быть в полной готовности.
Я вылакал еще пинту воды, а потом пожертвовал такое же количество духам земли.
– Иси, Очиба, идем.
Тай Дэй встрепенулся, схватил бамбуковый шест и, используя его как посох, потащился за мной. Он следовал своим представлениям о долге, невзирая на симпатии и антипатии, не говоря уже о таких мелочах, как слабость или головная боль.
Дядюшка Дой прикоснулся к рукояти Бледного Жезла, словно желая убедиться, что меч не покинул его, и с трудом поплелся за нами. Этим утром он выглядел усталым и очень старым.
– Зачем приперся? – проворчал Костоправ, тоже выглядевший и утомленным, и постаревшим. – Все равно ничем не поможешь.
– Я знал Копченого лучше, чем любой в этом лагере. Я подумал…
– Пустая трата времени. Окажись ты близко, может, и сумел бы догнать его дух.
Я удивился:
– Не имело смысла.
– Еще как имело. Кто-то не хочет, чтобы за ним шпионили.
Я было запротестовал, уверяя, что о Копченом никто не знал, но сразу заткнулся. Старик не был настроен вести дебаты.
– А что говорят остальные? – Надо полагать, их уже расспрашивали, и с немалым пристрастием.
– Никто ничего не видел. Никто ничего не знает. Но, как мне сдается, Ревуну кое-что известно. И он боится, как бы кое-кто не явился по его душу.
– Коли так, для него же лучше поделиться догадками с нами.
Я знал, что пытками из чертова коротышки ничего не выжать.
– Госпожа сказала ему то же самое. Он
