И Лютер начал двигаться, а она просто шагнула за ним следом, не в силах отвести взгляда от напряженного лица, которое освещали блики костров.
Мужчина и женщина, одна-единственная танцующая пара среди всех аспирантов. Это казалось невероятно глупым. Но почему-то Диара не смогла ему отказать.
И не хотела.
Это было похоже на сумасшествие. В груди девушки клокотало, бурлило, не находя выхода, что-то жгучее и мрачное, как эта ночь, что накрыла их тяжелыми крыльями, изменяя сознание. Путая мысли и желания.
То, что она делала сейчас, казалось безумием, на которое никогда бы не решилась при свете дня. Лютер раздражал ее, бесил своей самоуверенностью, граничащей с наглостью. Но словно стоило огромной серебряной луне коснуться ее своими сумрачными лучами, как внутри проснулся кто-то другой. Темная половина, обычно спрятанная глубоко-глубоко в недрах сознания, и о Лютере Рейвеле эта темная половина была совсем иного мнения.
Это пугало и будоражило Диару. Ее разрывали противоречивые эмоции от гнева и ярости до невероятного, болезненного жара в груди. Жара, который заставлял ее отрывисто дышать, дрожать от прикосновений чужого напряженного тела, как вор, подмечать каждое движение своего партнера по танцу, не отрываясь глядя в его светящиеся во мраке глаза.
Вот его пальцы в гладких шелковых перчатках чуть скользнули по ее ладони, переплелись с ее собственными. И вдруг крепко сжались, пустив ей под кожу сотню маленьких молний, которые мгновенно поднялись по руке и ударили куда-то в грудь.
Как лезвием.
Сладко.
Вот он медленно закружил ее по поляне, легко попадая в размеренный такт мелодии и одновременно словно бы игнорируя его.
Шаг, еще один и снова. И взгляд, который Лютер не отводил от нее, горящий, хмурый из-под чуть сдвинутых бровей. Казалось, он сам был не вполне в себе в этот момент.
Напряженная рука скользнула по ее талии, чуть сдвинулась, легко касаясь пальцами позвоночника. Будто случайно.
Чувствительно — даже сквозь два слоя ткани.
Очередной словно плачущий крик кифары, и рука на талии вдруг ослабевает, точно вот-вот готовая отпустить. Вернуть сознание на место, оттолкнуть.
Но вместо этого неожиданно лишь еще ближе прижимающая…
Оглушительное падение, как по спирали в бездну.
Голова закружилась. Диара глубоко вздохнула сквозь приоткрытые губы, чувствуя, что сильные руки некроманта удерживают ее крепче цепей. Сердце забилось в груди так, словно вот-вот разорвется. Надрывно, натужно.
Взгляд цеплялся только за его губы, которые вдруг стали ошеломительно близко.
Какого драугра они так близко?..
Все вокруг смешалось в одно сплошное пятно, оставляя центром вселенной только голубые глаза и эти проклятые губы.
И дыхание, готовое вырваться вместе с легкими.
А Лютер вдруг перестал кружиться. Медленно остановился, не выпуская ее из безумных объятий, полных острого голода. Или из жесткого захвата, своевольного и собственнического.
Диара не понимала.
Только чувствовала, как воздух колышется от его дыхания, обжигая ее и так пылающие щеки. Да будто бы слышала, как стучит у него в груди. Словно и не сердце, а что-то другое. Громкое, на грани остановки.
— Чтобы я больше не видел тебя с этим придурком, — прозвучал вдруг в окружающей пустоте негромкий голос некроманта.
Диаре показалось, что она слышит где-то звон разбитого стекла. Где-то у себя в голове. Глупое, ненужное и больное наваждение схлынуло резко, как вода при отливе. Быстро и безжалостно, оставляя на песке ее разума не успевших скрыться рыбешек стыда, вновь вспыхнувшего раздражения и возмущения.
— Знаешь что? — выдохнула Диара, с силой отталкивая некроманта. — Как насчет того, чтобы пойти в задницу со своими советами?!
Его руки тут же ослабли, выпуская ее. Даря неожиданно душную, но желанную свободу.
Лютер сжал челюсти и почему-то промолчал. Только смотрел на нее так, будто она змея и только что вонзила ему свои клыки в горло.
А Диара развернулась и стремительно пошла прочь. Почти побежала, не обращая особенного внимания на то, что на берегу уже оказалось множество пар, которые так же, как и они только что, танцевали под переливчатую музыку кифары.
Они с Лютером подали пример, и остальные подхватили. Удивительная солидарность всех присутствующих с новенькой и некромантом, который вроде как совершенно не был местным любимчиком.
Или все же был?..
Диара с раздражением отбросила мысли об одногруппнике. Она злилась на него, но еще больше злилась на себя. А все потому, что понимала: по сути, Лютер Рейвел не сделал ничего, что могло бы настолько вывести ее из равновесия. И все же он остался на берегу, а она умчалась драугр знает куда. И в груди до сих пор колотилось и ныло.
Как только вечеринка осталась довольно далеко позади, Диара начала немного успокаиваться. Обхватила себя руками за плечи, выходя на одну из темных дорожек, с обеих сторон обсаженных высокими кустами, и, обнаружив скамейку, стремительно села на нее, будто подкошенная.
Силы куда-то резко испарились. Будто только что она испытала такой всплеск эмоций, что теперь в организме обнаружилась их нехватка.
Вокруг было тихо и довольно прохладно. Самое то, чтобы привести мысли в порядок. Хорошенько подумав обо всем произошедшем, Диара пришла к выводу, что Лютера Рейвела в ее жизни стало слишком много. Настолько, что рядом с ним она перестала себя контролировать, делая и говоря совсем уж невразумительные вещи. А значит, пора было принять какие-то меры. Перестать с ним общаться, ограничить встречи только лекциями и случайными столкновениями в доме.
К сожалению, Диара понятия не имела, что совсем недавно Лютер давал себе такое же обещание и с треском его провалил. Ее клятве держаться от него подальше суждено было продлиться еще меньше.
Но в данный момент уверенность девушки была непоколебима, как гранитная скала. От этого даже немного поднялось настроение, а в теле появилась приятная расслабленность. Губы сами собой сложились в улыбку, а когда ей вдруг вздумалось сладко потянуться, справа раздался голос:
— Вот ты где, детка, а я тебя повсюду ищу!
