— Молодость, — ответил он, внимательно глядя девушке в глаза. — Меня обратили, когда я был уже невероятно старым. В вашем мире нашей расе всего три десятка лет, но я-то явился из другого. Впрочем, это не важно. Главное, что на момент, когда Кровавая мать, — он вдруг наклонился и похлопал мертвую богиню по рассохшейся костяной ноге, — открыла портал, через который мы сумели проникнуть в ваш мир, я уже сотню лет был старым и дряхлым вампиром. Ты можешь представить, какая это мука?
Он вскинул к потолку свои старческие крючковатые пальцы и широко раскрыл глаза. Затем щелкнул по кристаллу, свисавшему с перевернутой пирамиды, и убрал руки за спину.
Прозрачный камень закачался, сотнями граней отбрасывая на стены искрящиеся желтые блики.
Не дождавшись ответа от девушки, Нуар продолжил:
— Тьма хранит вампиров вечно молодыми. Их тела наполняются силой, мощью и красотой тех лет, в которых они были обращены. А я стар. Меня обратили, когда я умирал от пузырчатой лихорадки в свой семьдесят первый год. В этом состоянии я и застыл навечно. Уже несколько десятилетий я кашляю, чахну и страдаю от болей во всем теле, потому что именно таким я был в момент, когда меня застало проклятие Кровавой луны. Это ужасно, милая моя, действительно ужасно! — Он развел руками и покачал головой. — Но тебе в твои годы — не понять.
Несмотря на длинную и душещипательную речь, Лютер ни на мгновение не проникся проблемами старого кровососа. Стоило лишь представить, сколько трупов тянулось за ним через все эти годы, как все его страдания вдруг становились несущественными.
А вот Диару явно проняло. Ее лицо побледнело, а брови жалостливо приподнялись.
Лютер едва заметно покачал головой, когда девушка тихо спросила:
— И что вы планируете сделать?..
Нуар невозмутимо пожал плечами, невинно улыбнувшись в ответ:
— Мне нужна всего лишь пара смертей. Ну, может, чуть больше. — Его улыбка стала шире, из-под сморщенных губ блеснули клыки. — А еще кровь двух особенно уникальных человеческих особей.
Он развел ладони в стороны, указывая на нее и на Лютера так, что становилось совершенно ясно, кого он имеет в виду.
Услышав ответ, Диара дернулась, пытаясь вырваться, но вампир, что стоял позади, прочно удерживал ее на месте. Мелькнуло короткое, еле уловимое движение Нуара, и рядом с охранником вдруг очутился еще один кровосос.
Судя по расширяющимся глазам Диары, она ожидала чего угодно, но не того, что этим вторым окажется Элиас.
— Позволь, я помогу, — проговорил он первому вампиру, что удерживал девушку. — Мне будет проще, поверь…
Его голос звучал мягко, как музыка. Или смертоносная патока, заливающая глаза, ноздри, перекрывающая дыхание.
Первый вампир, оказавшийся одним из низших, поклонился ему и отошел к стене. А этот мерзавец, что начинал раздражать Лютера все больше и больше, встал со спины его Диары, обвил ее шею одной рукой, а второй неожиданно прижал ее к себе за талию. Его длинные отросшие когти мелькнули возле ее лица. Вампир улыбнулся, осторожно перебирая ими золотящиеся в бликах пламени волосы некромантки и наклоняясь к ее шее.
Диара замерла, приоткрыв рот и нервно хватая воздух губами.
Перед глазами некроманта потемнело. Кровь вскипела от ярости, страха за ее жизнь, злости… и ревности. Дикой, ничем не обоснованной и крайне неуместной.
Однако Лютер каким-то внутренним чутьем ощущал, что белобрысый мертвяк хочет его женщину. Действительно хочет. И если Нуар Шерриун просто планировал их обоих прикончить в каком-то своем дурацком ритуале, то у белобрысого на уме явно было иное.
И Лютер понятия не имел, что именно.
К счастью, Нуар Шерриун не торопился со своим ритуалом, и это промедление было им лишь на руку. С каждой секундой, что старый ректор распинался о своей несчастной жизни, а Элиас, как белый паук, плел свою поганую паутину вокруг его Диары, некромант, стиснув зубы и пытаясь взять себя в руки, мысленно разрушал магию связывающих его браслетов.
Защита на них оказалась очень сложна. Колдовство, что наделило их способностью блокировать Тьму, было похоже на прочные кольца, что будто бы сковали силу, мешая ей выйти наружу из его тела. При этом они не впитывали магию и не гасили ее, как некроманту показалось в самом начале.
А значит, с этой ловушкой вполне можно было бороться. Главное — понять как и тянуть время до этого момента.
Поэтому Лютер собрался с силами и отвернулся от блондина, что метнул в него неожиданно насмешливый взгляд холодных голубых глаз.
Мгновение — и топазовые радужки высшего вновь стали красными, но некромант уже не обратил на это внимания, отвлекая Нуара:
— Почему вам нужны именно мы с Диарой? — спросил он, пытаясь подточить прочность браслетов чистой силой своего анарель. Силой, которая — он знал — на самом деле была огромной, хоть и не подчинялась ему так, как должно.
К облегчению некроманта, ректор охотно ответил.
— Потому что вы уникальны, мальчик мой, — проговорил с улыбкой Нуар, будто объяснял одному из учеников лекционный материал. — Ты ведь знаешь о том, каким был прежде, разве нет? Помнишь свое величие.
Лютер покачал головой.
— Как? — удивился вампир, между делом поднял кинжал с черным лезвием, разрезал ладонь и накапал в серебряное блюдо темной густой крови. — Ты ведь должен помнить…
— Я полностью заблокировал память дракона, чтобы стать человеком, — ответил тут же некромант, поддерживая беседу и незаметно, как всегда, пытаясь дать выход магии через свои руки. Сплетая пальцы в колдовских символах, чтобы усилить поток. Но пока безуспешно.
— Ну конечно, конечно, — кивнул Нуар, — как я не подумал.
— Получается, вы знали, что он древний иллишарин, все эти годы? — ахнула в этот момент Диара.
— Мы очень хорошо чувствуем мощь богов, — наставительно проговорил ректор. — Тебе эта информация, конечно, не понадобится, Диара, но самые сильные высшие вампиры способны видеть истинную суть человека. Так же, как ее видишь ты, кстати, только гораздо более эффективно, я полагаю. В общем, то, что Лютер Рейвел — необычный мальчик, я понял сразу, как впервые встретился с ним. И
