Тимур разложил приборы напротив, поставил чашку с кофе, две тарелки с едой, отыскал в шкафу салфетки и только после этого сел за стол. Я наблюдала за всем этим с улыбкой на глазах, — в этом был он весь. Щепетильный до мелочей, ворчливый и… сексуальный.
Словно услышав мои мысли, он поднял глаза, встречаясь со мной взглядом. Лоб его прочертили горизонтальные морщины, делая лицо суровым, но это его нисколько не портило. Я подперла голову рукой, чуть подаваясь вперед.
— Ваш завтрак давно согрелся, — ткнул муж в мою сторону вилкой, — хватит пялиться.
— Стесняешься, что ли? — растянула я губы в улыбке, а он закатил глаза, но я-то чувствовала, как после моего заявления его настроение повысилось. Поверил он или все еще сомневался, не знаю, однако разговаривал уже не сквозь зубы.
Когда я убирала посуду в мойку, зазвонил мобильный Тимура. Я замерла, прислушиваясь к его разговору:
— Да. Да. Понял.
Заметив, что я наблюдаю за ним, Тим сказал:
— Одевайтесь, нас ждут.
Я не стала уточнять, кто, по лицу понимая, что звонил Макс. Выглянула в окно, решая, что надеть на себя. Серые низкие тучи нависали над городом до самого горизонта, а на смену удушающей жаре пришел холодный ветер. Я захлопнула форточку, решив, что стоит взять куртку.
— Вы скоро? — Тимур уже ждал меня в коридоре.
— Да иду я, иду, — ответила миролюбиво, проходя вперед.
Мы доехали до кафе, расположенного недалеко от храма из белого кирпича. Поднялись на второй этаж, занимая свободный столик возле панорамного окна. В просторном зале почти никого не было — не считая сидевшего боком к нам мужчины. Темная борода, усы и шляпа делали его похожим на раввина.
Мы заняли соседний столик. Отсюда открывался вид на нижнюю часть города, и пока официант не добрался до нас, я разглядывала рыбаков, сидевших на набережной в ветровках — таких же серых, как и река перед ними.
Тимур молча крутил в руках мобильник, облокотившись на спинку кресла, а я перевела взгляд на раввина. Он водил пальцем по меню, старательно читая названия. Нахмурившись, я вглядывалась в знакомые черты лица, пока не поняла, кто передо мной. Макс.
Как Бро мог нанять такого клоуна к себе на работу? Чем его подкупил этот придурок, страстно наряжающийся в любые дурацкие наряды?
Макс повернул голову, сверкнув глазами из-под круглых очков, делавших его похожим на престарелого Гарри Поттера.
— Коган в больнице, — заговорил он тихо, — в очень плохом состоянии.
Я почувствовала, как в животе что-то ухнуло вниз.
— Когда ты видела его в последний раз?
— Вчера вечером, — осторожно произнесла я. В курсе ли Макс, во сколько я оказалась дома? Тимур повернул ко мне голову, разглядывая так, словно у меня вдруг выросла вторая голова.
«Где Вы шлялись всю ночь?» — читалось в его взгляде. Я отвернулась, делая вид, что не замечаю его пристального внимания.
— На него напали ночью. Езжайте в больницу и выцарапайте адрес любым способом.
Я сглотнула, уточняя:
— Что ты имеешь ввиду?
Но он не ответил мне.
— Возьмите, мне уже не нужно, — произнес громко Макс, передавая меню Тимуру. Я видела небольшой листок, который Байсаров быстрым движением забрал из кожаной папки и спрятал в карман.
Макс поднялся, и поклонившись, пошел на выход:
— Извините, совсем забыл: у меня пост, — пояснил он обалдевшему официанту, а я закатила глаза. Даже в такой ситуации этот ублюдок продолжал оставаться самим собой
Насвистывая «семь — сорок», Макс скрылся из виду, оставив нас вдвоем. Байсаров махнул рукой официанту, показывая, что еще не готов сделать заказ.
— Ничего не хотите мне рассказать? — Тимур выжидательно сложил руки на груди.
— Ничего, — я помотала головой, — пора ехать.
— Где Вы были этой ночью?
— Какая разница? — возмутилась я, — мы сейчас о чем беседу ведем, я не пойму?
— Это я не пойму, Вы меня за дурака держите? — холодно поинтересовался он.
Я уставилась на него непонимающе.
— Вы вернулись домой под утро, напарнику своему сказали, что ушли от Когана вечером. Либо Вы наврали ему, либо…
— Либо тебя это не должно волновать, — поднимаясь, произнесла я. Нужно срочно придумать, что отвечать Тимуру, если он не отстанет — а он не отстанет.
Я первой вышла на улицу, останавливаясь в ожидании Байсарова и щурясь, глядя на небо. Солнце по-прежнему скрывалось за облаками, но все равно слепило глаза.
— Мы не договорили, — появляясь следом, проворчал Тимур.
— Отстань, — не выдержала я, чем, по всей видимости, разозлила мужа. Он схватил меня за локоть, притягивая к себе:
— На Вашем месте я бы прекратил вести себя подобным образом, — очень четко проговорил он — так, должно быть, чтобы я испугалась.
— Окей, окей, я поняла. Извини, неправа, — даже не стараясь добавить в голос виноватых ноток, протянула я насмешливо.
— Вы меня бесите, — его глаза сузились, а ноздри нервно раздувались.
— А ты меня, — тут же отреагировала я. Тимур притянул меня ближе, заставляя прижаться к нему и смотреть снизу вверх.
— На Вашем месте я бы старался дружить со мной.
— Если ты подразумеваешь под этим секс, то ответ прежний: иди нахрен.
— Сначала Вы третесь об меня, как кошка…
— … иди нахрен!
— … потом изображаете, что не хотите.
— нахрен!
— Однажды Вы доиграетесь…
— Отвали ты уже!
— И я Вас трахну, не взирая на возражения.
Он стоял, не отпуская меня и не произнося больше ни слова, а я чувствовала, как бешено вздымается грудь от неровного дыхания, как пылает мое лицо после его речи. Мне нужно хотя бы десять минут, чтобы прийти в себя и не показывать, как глубоко затронули слова Тимура: я не просто спорила, я боялась своей реакции на его обещание, пытаясь криком загородиться от эмоций.
— Какая же Вы дура, — констатировал он разочарованно, наконец, отпуская меня и отворачиваясь. Я потерла руки в тех местах, где меня касался Тимур, решив не возжрать ему. Дура и дура, что ж теперь.
Мы достигли машины по очереди. Я шла за Байсаровым, едва волоча ноги, пока не уперлась в остановившегося резко мужчину.
На капоте «БМВ» лежал темный пакет, выделяясь аляповатым пятном на фоне синего.
— Что это еще? — нахмурилась я, не желая первой лезть в него.
— Загляните и узнаете, — огрызнулся Тим.
Я раздумывала, что делать дальше, пялясь на пакет. В конце концов, тянуть время из-за ерунды сейчас — не лучшая затея. Раз на Когана уже напали, вполне может быть, что нападут и во второй, а с мертвого художника пользы делу никакой.
— И загляну,
