Накинул на голову капюшон куртки. Собрался вскрыть бутылку. Закрыл глаза от налетевшего столба пыли, который поднял ураганный порыв ветра. И вдруг услышал у себя за спиной треск ломающегося ствола. Или это так коварно молния ударила?
М-да! И убежать не успеваю… Ударило, куда-то поволокло, куда-то бросило. Стало темно.
И почему мне не больно?…
Так и умер… Вроде бы…
Глава 4
Кто меня окружает?
Мотнув несколько раз головой, я отогнал прочь воспоминания о своей бурной молодости и сосредоточился на сиюминутной, невероятно странной действительности.
Рассматривать пейзажи снаружи транспорта мне мешали панель автобуса и непрозрачные до пояса двери. Так что приходилось тянуть голову вверх, словно жираф, и приподниматься за ней всем корпусом. Что не осталось без шуток со стороны иных пассажиров:
– Ха! Крестьянин впервые выехал со своего хутора?
– И кто теперь вместо него будет навоз таскать?
Стоило отметить, что шутили беззлобно, а кто-то даже встал на мою защиту:
– Навозом от него не воняет. Чистый. Да и одет странно… Не удивлюсь, если он всё-таки городской.
– Может, его кто пьяного вывез в лес? – предположил кто-то. – Потому что одет излишне тепло.
Тут же прозвучало две истории, в которых одного типа вывезли пьяного ради розыгрыша, а другого какие-то нехорошие личности, опоив сильнодействующим снотворным. При этом водитель несколько раз посматривал на меня вопросительно, явно ожидая откровений. Но я на это лишь пожимал плечами, постукивал себя по лбу и мотал головой. Мол, ничего сообразить не могу. Или вспомнить. Если уж признаваться в чём-то, то лучше наедине, а не при толпе народа. Вот когда буду с ним рассчитываться бутылкой, тогда и задам несколько основополагающих вопросов.
А пока я ехал и всё больше убеждался, что совсем не «дома». Вокруг простиралась совсем иная эпоха, иное время, иная страна. Но пока не удавалось идентифицировать: наша ли это планета Земля в частности и наш ли мир вообще. По первым прикидкам получались двадцатые годы двадцатого столетия. Чуть раньше или чуть позже. А вот по насыщенности транспортом – нечто среднее между Европой и США в упомянутые годы.
Дорога отличная, пусть и по ряду в каждом направлении. Вдоль полотна по три-четыре линии столбов, обильно, в несколько рядов увешанные проводами энергоподачи и телефонными кабелями. До подземной прокладки всего этого хозяйства здесь ещё не дошли. Аккуратные полоски полей и садов. Симпатичные фермерские домики, порой собирающиеся в аккуратные посёлки. В нескольких из них заметил громадные сооружения, напоминающие храмы, элеваторы или дома культуры. Только вот традиционных для моего мира церквей, минаретов или синагог так и не рассмотрел. Может, подобные твердыни веры только в больших городах строят?
Примерную дистанцию в тридцать пять километров проехали за сорок минут и ещё минут пятнадцать протискивались по узким улочкам пригорода. Куртку я с себя стащил, а вот свитер благоразумно не стал снимать. Потому что под ним на мне имелась слишком провокационная майка с надписью на английском «Пентагон будет разрушен!». Один из сыновей мне её подарил, будучи заядлым патриотом и хулителем заокеанского капитализма. А мне майка понравилась отменным качеством материала и шикарно нанесённым рисунком на спине. Нечто из серии «Звёздных войн», где убойный на вид космический корабль утюжит бомбами развалины Пентагона.
Сам художник и специалист компьютерной графики, потому и обожаю вот такие великолепные картинки. Потому и находился дома в такой одежде. А во время начавшегося с женой скандала не заморачивался тем, что на мне. Так и покинул семью… оказавшись в ином мире.
Потому что, сколько ни всматривался в городские здания, сколько ни приглядывался к людям и к технике, всё больше убеждался, что вокруг всё не моё, чужое и незнакомое. Конечно, если настроиться должным образом, представляя, что ты просто зритель кино, то подобный мир можно вообразить. И снять, при должном терпении и сильном желании. Но зачем снимать то, чего никогда не было?
Архитектура чуждая, хотя нечто подобное я на каких-то картинках о древности видел однозначно. Слишком лёгкие здания, хрупкие на вид, если не сказать воздушные. Исчезли тяжеловесность и основательность, так присущая российскому климату. Не стало угловатости. Зато резко прибавилось деталей роскоши, неуместной лепнины, статуй, портиков и открытых террас с балконами. Деревья, опять-таки, сплошь южные, половина плодовых. Попадаются пальмы, в том числе и финиковые. Полно лимонных деревьев, апельсиновых, мандариновых. А цветов масса, и все настолько разные, что и не догадывался раньше об их существовании.
Где улицы пошире – обязательно ездит трамвай. Пусть и допотопный, по моим понятиям. Троллейбусов не увидал, входов в какую-нибудь подземку тоже. Квартала нищеты не заметил, хотя мы могли въехать в город с иной стороны. Заметил несколько конных экипажей, но они тут явная редкость и анахронизм, скорей пережиток прошлого, мешающий новейшему транспорту. Потому что даже наш водитель не удержался от парочки ругательств в адрес наглого кучера, выпершегося со своей пролёткой в транспортный ряд и начавшего бесцеремонно тормозить движение.
На что ещё обратил внимание: все единицы транспорта имеют номера, даже на гужевых тарантасах стоят. А вот каких-либо регулировщиков движения или просто полицейских не увидел. Неужели водители настолько дисциплинированные и правильные, что сами разбираются в случае ДТП?
Ну и всё больше мучил меня загадочный вопрос языкового общения. Если мир иной, то почему здесь говорят на русском? Пусть он и несколько странно воспринимается на слух и не все слова понятны буквально, но суть остаётся прежней, я почти всё понимаю. Мало того, надписи над витринами магазинов, названия улиц, как и нумерация, вполне читабельны. И цифры привычные, арабские.
«Интересно будет почитать здешнюю прессу да полистать учебники истории, – пришла мне в голову очевидная идея. – А вот стоит ли мне здесь задерживаться надолго?… Вдруг дорога в этот мир только в одну сторону? И та открывается раз в пять тысяч лет?… И вообще, где меня взяли и куда привезли?!»
Поэтому я потянулся к водителю и шёпотом спросил:
– А как та местность… или тот лес называется, где велась съёмка?
Тот подвигал бровями, словно заранее ожидал такого вопроса, но ответил пространно:
– Посёлок там рядом, Пастушье Семя зовётся. А лес – Змеиным, хотя там испокон веков ни единой змейки не водилось. Кажется…
Запомнить бы, мне туда ещё возвращаться. Хотя названия яркие, незабывающиеся.
Под эти раздумья добрались на место назначения, и наш пепелац въехал через раскрывшиеся перед нами ворота на огороженную территорию. Судя по частичным декорациям на открытых пространствах и многочисленным крытым ангарам, мы прибыли на местный аналог Голливуда. И атмосфера здесь сразу
