– Ты че творишь? – перепугано вылупилась на меня отмершая наконец Нанна – Дритт! Дритт! Дритт!
– А пусть – с той же тихой робостью улыбнулась Джоранн и, скромно потупив очаровательные глаза, добавила – Уройте сук.
Нанна вылупилась уже на подругу. А я, повернувшись, встретил ударом ноги налетевшего мужика и аккуратно разбил о его голову бутылку. Левой рукой схватил за глотку другого, зажатой в правой ладони стеклянной розочкой полоснул по его щекам, добавил коленом по яйцам и толкнул под ноги сплоченной группы из трех рыл. Один перепрыгнул, двое запнулись. Скользнув за спину прыгуну, вбил ему розочку в задницу. Выдернув, заодно боднул истошно орущего в затылок, позволил кому-то ухватить себя за плечо сзади, повернулся и всадил розочку в разинутый рот с вопросом:
– Жопой пахнет?
– М-м… А-А-А-А! – плюясь кровью, завыл доброс.
– Отойдите! Отойдите!
Прямо по куче-мале топал кряжистый доброс с лавкой над головой. Широченные плечи, крохотная голова, роскошные светлые волосы, бугрящиеся под расстегнутой курткой мышцы груди и вялый свисающий живот распирающий материю майки.
Я прошел мимо. Вплотную. И даже не тронул. Просто плюнул в глаз. И этого хватило, чтобы богатырь потерял нацеленность и сбился с шага. А этого уже хватило облепленному тремя добросами орку, чтобы ударить сапогом по колену и уронить колосса прямо на начавших вставать союзников. Стряхнув с себя надоедливых и неумелых врагов, Рэк подпрыгнулся и со звериным воем приземлился на затылок богатыря обеими ногами. Застрекотавший Хван крутнулся и от него отлетело двое, получивших удары по лицам. Брызнула кровь – она летела с рассеченных лиц и от мокрых от крови рукавов куртки призма.
Еще пара шагов. И я остановился у стола с застывшим на лавке детиной. Устало выдохнул:
– Я ведь предупреждал?
– Послушай… – детина с надеждой вскинул на меня перекошенное лицо – Выпьем? За дружбу! И уважение!
Коротко ударив его в горло, дождался, когда он с сипением схватится за ушибленное место обеими руками, положил руку на его затылок и с силой дернул, припечатывая трусливого ублюдка лицом о каменную столешницу. И еще. И еще. После третьего удара что-то мерзко хрустнуло. После пятого начало чавкать. После десятого начало еще и брызгать – большей частью на сидящих напротив и уже даже не воющих от ужаса девиц, никак не могущих оторвать обезумевших взглядов от того, что некогда было симпатичной харей их дружка доброса.
Оглядев бесформенное месиво с едва различимыми наметками переломанной челюстью и дырой рта, откуда вытекала кровавая река несущая выбитые зубы и какие-то ошметки, я уронил тупорылую голову на стол и, опершись о спинку лавки, с интересом спросил девиц:
– А почему здесь нет полусферы системы?
– Мать доб-бра… за весельем не б-бдит – ответила девица что была старше и какой-то более помятой – Веселись от души доб-брой, доб-брос…
– Проб-блемы с дикцией? Помочь? Знаю один метод надежный.
– Нет! Нет! Не надо!
– А чего добросы такие хилые в драке?
– Мы же не верги! – ответила вторая, причем ответила сердито – Мы не верги! Зачем нам?
– И правда – кивнул я и двинулся к нашему месту.
Тела я перешагивать не стал. Шагал прямо по ним. Все лучше, чем по скользкому от крови и мочи полу. А судя по запаху – тут только что и говном древние каменные плиты смазали. Ничто не свято в этом мире. Что за отношение к старой доброй постройке?
– Отпусти – велел я призму, зажавшему скрещенными лезвиями в углу даже не орущего, а пищащего молодого парня и медленно приближающего к перекошенному лицу щелкающие жвала.
Вот откуда запах дерьма идет…
Призм не отреагировал.
– Отпусти – повторил я.
Ноль реакции. В этот раз я ударил. Подхваченной с пола бутылкой по бронированной голове сбоку. Подействовало. Призм обернулся. Дернулся ко мне. И замер, едва не наткнувшись на застывшее у огромного глаза лезвие моего ножа.
– Боец… еще раз ослушаешься дважды моего приказа… – неспешно произнес я.
Нездорово мерцающие неземные глаза призма потухли. Он медленно подался назад, тряхнул головой, треснул себя лезвием плашмя по ушибленному месту, словно выбивая остатки дури.
– Извини, командир. Не повторится.
– Хорошо. Даже прекрасно – улыбнулся я и повернулся к официанту – А можно нам столик почище? А то ваши тут так все засрали…
– Ы-ы-ы-ы… – плакал и стонал забившийся в угол паренек, что, похоже, навсегда получил если не сумасшествие, то дикие проблемы с психикой так уж точно.
– Конечно – с запозданием кивнул официант – Конечно… за другой столик…
Я ткнул за окно:
– Вон там пара столиков свободных. Мы там расположимся.
– Конечно. Я все перенесу.
– Быстро – хлопнул я в ладоши.
Поторапливал своих, но заметался официант, умчавшийся на кухню и загремевший там чем-то.
Редкие из оставшихся на ногах посетителей – те что не вмешивались – пытались не смотреть, но никак не могли оторвать глаз от распластанных на полу добросов. Стоящий за стойкой хозяин заведения усиленно протирал тряпкой бокалы, с хмурой сосредоточенностью осматривая ряды бутылок и явно видя на них огромное количество требующей незамедлительного уничтожения пыли.
Через минуту мы сидели снаружи. Я вытирал салфеткой кулак. Девушки прижались к стене. Так казалось. Но на самом деле к стене прижалась Нанна, держа в объятиях Джоранн. И держала без всяких на то причин – рыжая не была испугана. Наоборот. Она была возбуждена. Коротко дернувшись, рыжая красотка освободилась от потных пут и подалась в другую сторону, скользнув тонкими пальцами про пробившемуся сквозь рукав куртки изогнутому шипу лезвия призма.
– Больно? – спросила она Хвана и в ее ставшем вдруг хрипловатым голосе звучала вовсе не робость. Там звучало многое другое, но не робость.
И эти интонации были столь явственны, что их уловили все. Уловила и Нанна. И тревожно привстала, дернула подругу за рукав:
– Мы лучше пойдем.
– Иди – не оборачиваясь, ответила Джоранн, не отрывая прекрасных глаз от покрытого чужой кровью лица-морды призма с сомкнутыми жвалами.
– Джоранн – изумленно выдохнула Нанна – Ты что? Ты чего? А? Он же… он же мужик!
– Ага – кивнула Джоранн, цепляя со стола стопку и опрокидывая в рот – Мужик…
– Вот дерьмо дритское – буркнул орк, бросая под ноги окровавленную скатерть, которой почти безуспешно пытался оттереть харю и волосы – Вот дерьмо… да ну на… баба то с особой фантазией в башке…
– Выпьем же – усмехнулся я, тоже поднимая стопку и, чуть пригнув голову, глянул наверх и в сторону, убедившись, что мы находимся в поле зрения полусферы наблюдения.
– Он же насекомое… – тихонько проскулила крепышка, что поняла – все, ее тихое женское счастье только что закончилось – Насекомое… и мужик!
Мы выпили.
И снова разлили. На стол легли деревянные доски с нарезанным мясом. Рядком встали какие-то салаты. Добавились еще кувшины с компотом. Официант летал ракетой.
