«Почему устаревший закон не меняют?»
«В государственной машине множество песка, наследник. Вымыть все — шести жизней не хватит».
Оставшись в одиночестве, Даро задумался. Законы могут сменить, если в этом возникнет нужда. Например, прецедент…
Одноместные джеты располагались в ангаре под дворцовыми садами. Даро летал на своем с сестрой и родителями на дальних островах, где они отдыхали одно-два пятилуния[4] в сезон Охоты. Вылетев за пределы внешних дворцовых стен, Даро отключил часть силового поля и с удовольствием зажмурился, дыша тугим ароматным ветром. Голубоватое пятно города и темная равнина океана быстро остались позади. Даро сбросил скорость и снизился, над панелью появились предупреждающие знаки. Он смахнул их рукой и решительно направил джет по нисходящей, осторожно и медленно, чтобы не наткнуться на сторожевой или почтовый дрон. Лес расстилался под ним игольчатым голубоватым ковром и от ветра шумел, как волны. Даро нагнулся и, высунув руку, провел по острым верхушкам деревьев. От них поднимался густой терпкий аромат, Даро сорвал пучок хвои и поднес к лицу, растер в ладонях. Днище царапнула не в меру высокая ветка, и он поднял суденышко чуть выше.
Зеленоватая сеть сомкнулась вокруг джета неожиданно, Даро выключил двигатели, чтобы не повредить обшивку о силовые линии. Он был удивлен: сети нынче использовали разве что для отлова животных. Во все суда еще на верфи встраивали систему внешнего экстренного отключения, избавляющая службу безопасности от необходимости гоняться за нарушителями. Видимо, личные суда Правителей делались по какому-то особому заказу.
Рядом завис сторожевик, двое сиуэ в синей форме знаками показали, что просят у наследника прощения и вынуждены сопроводить его в ближайший отдел патрульной службы. Даро сдержал улыбку и велел им не беспокоиться. Наконец-то он получит возможность поговорить с теми, кто не сочтет шероховатость в законах воздухоплавания несущественной! Наконец-то сможет совершить нечто серьезное.
Однако офицер патруля отреагировал на попытку объяснения Даро недоуменным, испуганным взглядом. Он лишь извинялся и повторял: наследник должен подождать кого-то, кто решит проблему. Даро понял его так, что нужно встретиться с более высокопоставленным офицером, и уселся ждать на широкой скамье из полированного камня. От нечего делать он стал вспоминать нашивки и звания сотрудников патрульной службы, чтобы не нарушить этикет и не ошибиться в разговоре.
Через четверть печати[5] к прозрачной крыше пристыковался джет с родовым знаком Онья, капитан дворцовой стражи, поджав губы, взглянул на Даро и резким жестом велел садиться внутрь. Даро поднялся, но не сделал ни шагу в сторону выхода.
«Я еще не поговорил с начальником отдела».
Лицо капитана стражи было непроницаемым.
«Правитель велел немедленно доставить вас во дворец».
У Даро заныло под ребрами. Он опустил глаза, поднялся по лестнице и сел в джет, автоматический ремень плотно обвил плечи. Сквозь купол силового поля Даро видел, как капитан тихо говорил вслух с по-прежнему испуганным патрульным.
Когда наследник вошел в просторный кабинет отца, то увидел там наставника. Заметив мальчика, тот прервал бесшумный спор, но Даро успел считать его последние жесты.
«…нужна самостоятельность».
Правитель явно был не в духе, ноздри чуть дрогнули при виде сына. Но наставнику все же показал жест согласия. Тот поклонился и вышел, подчеркнуто не глядя на ученика.
При дворе Онья наставник служил более четырех сотен оборотов. Темнокожий сиуэ был старше прадеда Даро, в нем текла благородная кровь. Всеобщее уважение к наставнику и наставнице девочек позволяло им сидеть на торжественных трапезах за столом Онья как кровным членам семьи.
Даро напрягся, услышав голос отца.
— Ты совершил проступок, наследник. Это не шалость и не ошибка.
— Но…
— Не говори со мной! — резко поднял ладонь Правитель. — Твои уста останутся закрыты до завтрашнего прилива. Ты и так сказал и сделал достаточно сегодня…
Даро закусил губы, по спине прошла волна дрожи. Он еще не видел отца таким и уж тем более не слышал, чтобы он хоть раз повышал голос. Правитель отвернулся к окну и сложил руки на груди, глядя сквозь ажурные решетки.
— Наследник — это не просто Высший. Правитель обязан являть собою пример того закона, который утвердил. А наследник — втройне! Ведь он — будущее народов.
Отец обернулся и смерил Даро холодным взглядом.
— Сегодня мой сын показал всем, что законы не имеют над ним власти. Что он считает себя воплощенным саэлем[6] или самим Тиосом! И плюет на собственный народ!
Даро чувствовал, как дрожь расползается по всему телу. И возможно, она уже видна… Он и не представлял, что его поступок можно истолковать таким образом! Внутри словно нечто лопалось, растекаясь, заполняя весь мир горечью. Теперь Даро понимал, отчего патрульные вели себя с ним так странно, почему капитан стражи, обычно находивший для любого ребенка доброе слово, обращался с Даро столь подчеркнуто вежливо и холодно.
Обвинения клиньями вколачивались в тело, мешая вдохнуть. Даро нечего было ответить, оправдания лишь еще более уронят его в глазах отца. Даро до боли стиснул зубы, чтобы не закричать, чего не позволила бы себе и последняя прачка.
—…узнаешь цену своим ошибкам, — закончил Правитель. — Ты примешь наказание на главном дворе.
Даро резко вдохнул и выбежал из кабинета.
Несдержанность.
Еще одна ложка к тому разочарованию, что он доставил семье, была не в счет.
Как от наследника, от Даро Итари Онья требовалось многое. В порывистом характере сына все чаще проступала решительность, и порой это ставило Правителя Планеты Ронн в тупик. Желание проверить обычаи на прочность приводило к их нарушению. Раньше речь шла о мелочах, но оставить этот последний проступок без сурового наказания было нельзя. Дети — это священный дар богов, и лишь родители несут ответственность за то, какими они вырастут. Высшие брали своим отпрыскам наставников и учителей, но истинная похвала или порицание оставались родительской прерогативой. Итари не находил удовольствия в том, чтобы наказывать сына, но… Мир меняется медленно, и наследнику престола предстоит жить в нем еще сотни оборотов. Ради собственного блага, а также блага народов, которые однажды встанут под его руку, ему нужно учиться думать наперед. Учиться смирению и послушанию.
Раньше наказания вершились в покоях наследника, вдали от чужих глаз и ушей. Сейчас же…
Прут дерева лиу свистнул позади — отец проверял, нет ли на нем трещин, чтобы не поранить кожу сына занозами. Даро видел все, как в тумане. Цветные одежды придворных шелестели оглушительно громко, бледное личико Найи расплывалось серым пятном рядом с темной одеждой ее наставницы, собственные руки, до посветлевших пальцев вцепившиеся в каменное колено Элай, казались чужими. Где-то позади стояли и мать, и
