Пока жив.
Бессильная ярость, круто замешанная на панике, оттеняла мучительные размышления над одним единственным вопросом — кто?
Факты, как разрывные пули били по мозгам. Кристина не жертва — сообщница.
Похититель хочет денег, иначе бы просто устранил девушку. Оборотень, в любом случае. При деньгах, раз мог позволить себе хорошо спланированное нападение.
Подлая псина. которая любит действовать чужими руками. Хитрая. шакалья порода…
— Гричко.
Ненавистное, больше чем до смерти, слово одним точным ударом пресекло речь Макса.
— Нет. — проскрипел из своего угла Влад. Он примчался сюда по первому звонку.
Ворвался в кабинет. бледный и взвинченный не меньше его самого. — Нет, Жарова не может… Ни одна нормальная волчица не пойдет под него!
Вот именно. Ни одна нормальная. Не из их Стаи, слишком свежи воспоминания прошлого. Гричко всегда грыз только тех, кто слабее. Стая Жарова была ему не по зубам. А об них можно было вытирать ноги. Это потом Озерки начали оживать.
Смогли дать отпор, но воевать на чужой, тщательно охраняемой территории — пока нет.
И теперь эта мразь вылезла из своей норы, решив сыграть по крупному. Ударить первым, потому что знал — очень скоро ударят его.
И сейчас Милолика там. Беззащитная и беспомощная, она одна. В грязных лапах этого мерзавца… Волк зашелся воем бессильной ярости и страха.
Вибрация мобильника замедлила пульс до сплошной линии и погрузила комнату в ледяную тишину.
— Жар-р-ров.
— Рус, он не причастен, — Макс был гласом разума в огненном шторме сжирающего дотла желания разорвать голыми руками любого, и в первую очередь себя. Не уберег, не защитил. Сначала забылся в поисках, а потом потерялся в ней, в своей женщине…
— Где моя дочь?! — рявкнула трубка, едва он нажал вызов. — Я уничтожу тебя! Тебя и твою Стаю! Сотр..
— Закрой пасть Жаров, — наверное, было что-то в его голосе, что старик заткнулся. — Закрой и слушай меня. Когда твоя идиотка могла встретить Гричко? Ну, что молчишь?! Где она могла его встретить и почему стала работать на него?!
Молчание. Оглушающее, выворачивающее на изнанку. Тяжелое и черное, как надгробная плита. Доченька вонзила папочке нож в спину. Но Руслану было на это плевать.
— Ложь, — прохрипел старик, — ты лжешь
— У него моя женщина. И если хоть волос упадет с головы Милолики, я лично сверну Кристине шею.
— Нет. Она не могла. Не с ним!
— Молись, чтобы она действительно была не с ним. Что она крала мои деньги и выбивалась в альфа-самки не ради жадности Гричко. В противном случае ты и твоя Стая ответите за свою самку.
Сброс. И опять его обступила тишина. Макс и Влад застыли темными изваяниями напротив… Руспан прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Он уже чувствовал направление. Лишь обобщенное, но позволяющее понять — она на территории Гричко. И еще… По лицу растеклась фантомная боль. Нос, правая щека… Ее били.
— Ублюдок, — зашипел сквозь клыки, — Дай только до тебя добраться.
* * *Милолика
Ее привели в чувство классическим способом — ведром ледяной воды. Холодные потоки ринулись вниз по телу, а следом за ними крупная дрожь.
— Проснись и по-о-ой!
Этот звук циркулярной пилы она помнила слишком хорошо, хоть и слышала всего три раза в жизни. И пусть голова гудела, а зубы пытались выстукивать чечетку, но у нее хватило сил разлепить глаза.
— Заткнись, мне еще дорог слух, — прошипела сквозь разбитые губы. Все же догадки оказались верны. Кристина, стоящая перед ней. оскалилась
— Слишком смелой стала? Голосок прорезался?
Сквозь сосульки слипшихся волос Милолика посмотрела на волчицу. Без косметики. без побрякушек. в обычной темной одежде и с прилизанными волосами она выглядела блекло. И может руки все так же были прикручены к стулу. и понимание. что живой ее не выпустят, крепло с каждой секундой, но перед этой общипанной лисицей страха не было. Ни капли. И волчица это чувствовала. От того и скапила клыки
— Ты сдохнешь здесь, — опять зашипела Кристина, — ты и твой жалкий пес!
Влюбленный Серов — убогое зрелище!
Смех заклокотал в горле. мучая разбитые губы.
— Завистно бедняжке? Он хоть трахал тебя? Или только ради денег держал? Я бы и близко не…
Боль взорвалась в груди сотней маленьких атомных бомб. Перехватило дыхание.
Она просто не могла вздохнуть. Не получалось! Перед глазами плясали звезды.
Голову рывком задрали вверх
— Трахальщик из него на единичку с минусом, — усмехнулась Кристина, — только и годится, что для таких бревен, как ты! Бедный. бедный Рус. Он сейчас чувствует, как его паре плохо. Скулит и грызет локотки. Глупый щенок!
Жарова замахнулась, но так и застыла от короткого:
— Хватит.
И это было холоднее, чем ледяной водопад, вернувший ее в сознание. Новая волна дрожи разбежалась по телу
— Игрушка пока нужна мне целой, — промурлыкал мужчина, приближаясь к ней, — улыбочку дорогая…
Милолика хотела отвернуться, но ее просто снова схватили за волосы. И так крепко, что она не могла не застонать, — Отлично, Серову понравится Милолика смотрела на носки черных кожаных ботинок. Она не станет радовать этих мразей своими слезами. И они не увидят. как губы кривятся от боли, огненным сгустком пульсирующей внутри. Лучше бы на ее шее не было отметины. И как никогда она ненавидела эту чёртову парность, которая утянет вслед за ее жизнью ещё одну.
* * *Руслан
Гричко позвонил к вечеру. Когда Руслан в который раз пытался натянуть на себя маску беззаботности и ответить взволнованному сыну. где его мама. Олежка начинал бояться. Цеплялся за шею. заглядывал в глаза. И все спрашивал. спрашивал. спрашивал… Когда придет? Почему так долго? Зачем ждать? Тянулся к мобильнику, просил звонить…
Руслана мутило от правдивости собственного обмана. От необходимости растягивать губы в улыбке, в то время как хотелось выть. Хотелось скалить клыки и рвать пальцами фантомный ошейник, плотно затянутый на горле. Но ради сына приходилось играть этот спектакль. И он сыграет его снова, лишь бы уберечь ребенка от той мешанины ужаса и отчаянья, в которой заживо сгорал сам.
Номер не определился, но Руслан знал, кто это. Передав сына заплаканной и запудренной Грозовой, вышел под несущееся
