Кое-как счистил налипшую на штаны, но уже высохшую грязь, поморщился брезгливо: так себе результат. Надо будет найти ручеёк поприличнее, да постирать одежду. Селена его когда-то учила это делать.
Где-то на задворках памяти билась, раздражая, мысль, что за одеждой можно ухаживать как-то по-другому, но как — он так и не вспомнил.
Вышел из леса, увидел развилку двух дорог. Одна вела к деревне, вторая тянулась через поле и скрывалась за холмами.
В деревню сейчас, пожалуй, лучше не ходить. Мало ли, за кого примут грязного, ничего не помнящего путника, крестьяне. Отправят в полицию, там начнут выяснять, кто такой, как здесь оказался… А что он им ответит?
Нет, с людьми пока лучше не встречаться.
Дошёл до развилки, свернул в поле, зашагал по пыльной дороге. Слабость ещё прошла не до конца, но по сравненью с утренним самочувствием чувствовал себя, можно сказать, отлично: голова не болела, ноги не подкашивались. Память вот только по-прежнему подводила: никак не мог вспомнить, как же он здесь оказался.
Ничего, главное — найти Селену. А она поможет вспомнить.
И почему-то даже не задумался о том, как и где он её искать будет. Уверен был, что найдёт. Не может не найти.
Внезапно услышал необычный, быстро приближающийся рокот. Оглянулся: его догоняло странное сооружение. В первую секунду, издалека, он принял его за живое существо, но сразу понял, что ошибся. Громыхая и подпрыгивая на кочках, к нему приближалась… машина?
Там, где он раньше жил, машин не было…
Значит, он жил не здесь? А где тогда? И откуда он знает, что это — машина? Опять Селена рассказывала?
Почему же он помнит всё, о чём говорила Селена, и совсем не помнит то, что было с ним самим совсем недавно?
Никогда он не чувствовал себя таким беспомощным…
Машина прогромыхала мимо, но тут же притормозила, и из окна кабины высунулся шофёр:
— Эй, парень, до шоссе ещё далеко пилить?
Стэнн непонимающе посмотрел на мужчину:
— Я не знаю.
— Не местный, что ли?
— Нет.
— А далеко идёшь?
— Да куда приду, — неопределённо ответил Стэнн и улыбнулся.
— Ясно, — тоже усмехнулся водитель. — Автостопом путешествуешь, значит. Ну, давай подвезу до Озерков. Садись.
Стэнн забрался в кабину, с интересом огляделся, устроился поудобнее, насколько позволило тесное помещение.
— Что, не ездил раньше на грузовиках? — ухмыльнулся шофёр.
— Нет, — честно ответил Стэнн и повернулся к окну.
— А ты сам-то откуда? — поинтересовался водитель.
— Издалека, отсюда не видать, — отшутился Стэнн.
— Ясно. Не хочешь, значит, говорить, — констатировал водила. — А я вот заплутал малость. Хотел путь сократить, да не на ту дорогу свернул. Ну ничё. Выберемся.
Водитель оказался разговорчивым. Увидев, что не хочет попутчик с ним откровенничать, перестал задавать ему вопросы, зато сам говорил, не умолкая. О семье рассказал — о жене, которой надоело уже, что мужа постоянно нет дома, и она завела себе хахаля на стороне:
— Разведёмся, наверное, да и ладно. Один не останусь, найдётся баба, чтоб меня приголубить.
И о лапушке-дочке, красавице и умнице-отличнице:
— Лишь бы жена с ней видеться не запретила. Да пусть только попробует! Судиться буду! Адвоката найму самого лучшего. Не по закону это — с дитём видеться не давать, верно же?
И о том, что сам виноват в сложившейся ситуации:
— Ну, не могу я дома сидеть! Тянет меня в путь какая-то сила! Неделю дома побуду — на людей кидаться начинаю. Пытался на городском автобусе работать — не сумел. Бегаешь по маршруту, как собачка на верёвочке. Изо дня в день — одно и то же. Жена, правда, довольна была, а я чуть с ума не сошёл. Нашёл фирмочку небольшую: по мелочам грузы по России возит. Вот и путешествую теперь то на юг, то на север.
И про гаишников узнал Стэнн, с которыми лучше не связываться:
— Они сейчас, конечно, ГИБДДешники, да я их по-старому называю. Новым-то названием язык сломаешь.
И ещё много полезного узнал Стэнн от своего говорливого спутника: и про кафе придорожные, в которых осторожнее надо быть — траванулся он один раз здорово, больше в то кафе даже не заглядывает. И как в юности тоже автостопом путешествовал: без денег, да зато с гитарой, а с такой подругой голодом не останешься, на кусок хлеба всегда заработаешь, а то и на ночлег пригласят. Тогда одной гитарой, конечно, не отработаешь, ну, да он не из пугливых, никакой работы не боится.
Стэнн слушал внимательно, задавал уточняющие вопросы, запоминал. Как же повезло ему с невольным информатором! Теперь будет что рассказывать, если вдруг с расспросами пристанут.
Вскоре тряска кончилась: выехали на шоссе. А ещё минут через сорок показались первые дома небольшого городка.
— Тебя где высадить? Здесь или в центре? А может, к дальнобойщикам доставить? С ними дальше и поедешь, — поинтересовался водитель. — Я-то уже приехал. Разгружусь — да назад.
«В центре», хотел сказать Стэнн, и вдруг от ближайшего дома на него пахнуло такими болью и отчаянием, что сжалось сердце.
— Здесь, — поспешно сказал Стэнн.
Грузовик остановился.
— Ну, бывай. Хорошего тебе пути, — попрощался шофёр.
— Спасибо, — искренне поблагодарил Стэнн, выбрался из кабины и быстро пошёл навстречу встревожившим его чувствам.
Старенький деревянный домишка прятался за таким же старым покосившимся забором. Оглянувшись по сторонам, нет ли нежелательных свидетелей того, как он проникает в чужое жилище, Стэнн перескочил через забор, подкрался к дому и осторожно заглянул в освещенное окно. И тут же выругался и кинулся к дверям: в небогато обставленной комнате на табуретке стояла рыжеволосая девушка, держа в руках привязанную к балке бельевую верёвку с завязанной на ней петлей.
Дверь, по счастью, оказалась незапертой и вышибать её не пришлось. Стэнн ворвался в комнату в тот момент, когда девушка, тяжело вздохнув и утерев сползающую по щеке слезу, решительно сунула голову в петлю.
Увидев на пороге незнакомого мужчину, девушка испугано замерла. Стэнн тоже остановился и неторопливо проговорил:
— Я тут мимо проходил… Водички не найдётся? Жажда замучила.
Девушка молча смотрела на него огромными, полными ужаса, глазами.
— Попить, говорю, не дадите? — повторил Стэнн, не трогаясь с места, чтобы ещё больше не напугать её. А то решит ещё с табурета спрыгнуть, спасай её потом.
И тут девушка словно очнулась. Посмотрела на него отчаянным взглядом, сжала кулачками ещё не затянувшуюся на горле верёвку и — разрыдалась горько, во весь голос.
— Вот и хорошо, — ласково заговорил Стэнн, подскакивая к не удавшейся самоубийце и освобождая её от верёвки. — И поплачь. Лучше плакать, чем вешаться.
Подхватил её на руки, усадил на стул, сам присел рядом, пытаясь заглянуть в глаза, но девушка закрыла лицо руками и только судорожно всхлипывала да подвывала. Слёзы ручейками стекали между пальцев, капали на простенький сарафанчик. Стэнн встал рядом, обнял её, прижал к себе. Ничего не говорил, не ругал и не успокаивал, решив, что сейчас ей нужно
