Блогер бросил взгляд на молча слушающего их разговор Стэнна:
— Слышь, беспамятный. Поменяйся-ка с Сашей местами. Мы с ней хоть погуторим. А то ты всё молчишь, тоску навеваешь.
Стэнн улыбнулся и, так и не сказав ни слова, выбрался из кресла и уселся на кровать, а порозовевшая Саша села на его место и продолжила расспросы. А Стэнн, прислушиваясь к их разговору, взял в руки лежащий на кровати музыкальный инструмент.
Наверное, это и есть та гитара, про которую говорил Василий?
Прикрыв глаза, Стэнн прошёлся по струнам перебором. Он не думал, что надо делать, пальцы сами вспоминали, как нужно извлекать звук, выводили какую-то мелодию.
Интересно, там, откуда он родом, есть такой инструмент? Наверное, есть. Может, и не точно такой, но похожий. Иначе откуда он знает, как на нём играть?
Неожиданно в голове всплыли стихотворные строки, и не успел Стэнн вдуматься в них, а пальцы уже подбирали знакомую мелодию, и он, подчиняясь неведомому ритму, тихонько запел:
Я шёл, одинокий и всеми забытый,
Я рвался из пут, но не мог их порвать.
А где-то далёко, дождями прибитый,
Мой край сиротливый остался страдать.
И сколько б ни шёл я, и сколько б не ехал,
Туда не вернуться, нет хода назад.
Но сердцу навеки ты будешь утехой,
Мой край незлобивый, любимый посад.
Когда он замолчал, в кабине царила тишина. Блогер, сердито посапывая, вёл машину, Саша, отвернувшись к окну, вытирала выступившие на глазах слёзы.
— Сашенька, что случилось? — встревожено спросил он.
— Ничего, — замотала головой девушка. — Ты просто поёшь так… душевно поёшь. Спой ещё что-нибудь?
Стэнн помолчал, рассеяно перебирая струны. Он хорошо поёт? Может быть, он был музыкантом? Бродячим артистом, например? Поэтому его и не страшат ни ночёвки под открытым небом, ни то, что добираться до Москвы придётся автостопом? Ему, наверное, не привыкать к неудобствам кочевой жизни?
Он посмотрел на обернувшуюся к нему Сашеньку:
— Саша, я теперь знаю, как на еду зарабатывать буду. Попробую попеть у следующего кафе.
— У следующего — не получится, — возразил Василий. — Там место неприятное, я там даже не обедаю. В придорожном магазине что-нибудь покупаю, а мимо кафе проезжаю, не останавливаясь. Шушеры там всякой много, можно в неприятности вляпаться. А вот вечером можешь попробовать.
— Хорошо, — согласился Стэнн. Блогер здесь старожил, ему виднее.
И снова подумал, как же ему повезло с новыми друзьями. С ними он безо всякого риска до Москвы доберётся. И подскажут вовремя, и помогут. Нет, он точно в рубашке родился, не иначе.
Снова начал перебирать струны и, улыбнувшись Саше, запел:
Любимая моя,
Ты так прекрасна!
Своею красотой
Затмишь ты солнце,
И, плача,
Уползёт оно за горизонт,
Страдая о своём
Несовершенстве.
Когда идёшь ты –
Все цветы склоняют
Свои головки, понимая,
Как небезупречны
Цвета и формы их
В сравнении с тобой,
Роняя слёз росинки
На высохшую землю.
Твой тонкий стан
Сравним лишь с тростником,
Поутру шелестящим.
Уста — кораллы,
Очи — стразолиты.
Но почему ж
При совершенстве тела
Душа твоя так зла?
— Неожиданный конец, — улыбнулась Саша, когда он допел. — Я сначала подумала, что ты о своей девушке поёшь, но ведь она не злая?
— Нет, конечно. Это просто песня.
— Никогда не слышал этих песен, — задумчиво сказал Блогер. — А я ведь в дороге постоянно радио слушаю, думал, всю нашу эстраду наизусть знаю. Странные мелодии. Какие-то нездешние. Ты откуда, брат? — глянул он на Стэнна в зеркало заднего вида, выполнявшего в закрытой фуре роль связного при общении напарников.
— Говорил же — не знаю, — с лёгким раздражением ответил Стэнн. — И песни эти сам сейчас первый раз услышал. Вспомнились нечаянно.
И подумал, что, наверное, возле кафе лучше петь здешние песни, всем известные, которые люди подпевать смогут.
— Слушай, Василий. Дай мне тоже радио послушать. Может, вспомню ещё что-нибудь. А то с двумя песнями в репертуаре особо не повыступаешь.
Василий кивнул и повернул рычажок приёмника.
Звучащие из аудиосистемы песни оказались на диво простыми, с легко запоминающимися словами и аккомпанементом из шести, а то и вовсе из трёх-четырёх аккордов. Да и Саша помогала: подсказывала слова, напевала мелодию. Оказалось, что она тоже неплохо поёт. Голос у неё был слабенький, но очень приятный. И несколько песен они разучили в два голоса, дуэтом.
Прекратили репетировать, только когда пришло время обеда. Блогер остановился возле небольшого магазинчика, и они с Сашей пошли «закупаться жратвой», как он пояснил Стэнну, оставив его в кабине с напутствием: «карауль, чтоб эту жестянку не угнали». Стэнн проникся предупреждением и, сев в пассажирское кресло, настороженно вглядывался во всех прохожих, пытаясь отгадать, кто из них может оказаться хладнокровным угонщиком, пока не понял, что Блогер пошутил, и всей этой спешащей по своим делам публике нет никакого дела до стоящей у магазина фуры.
Выйдя из магазина, Блогер поманил Стэнна:
— А ну-ка, выйди на минутку.
И, когда тот спустился на землю, пояснил:
— Сфотографировать вас хочу. На память.
Стэнн не понял, что от него требуется, но Саша, поспешно пригладив волосы, встала рядом с ним, а Блогер вытащил из кабины непонятный прибор и направил его на своих пассажиров. Раздался еле слышный щелчок.
— Вот и всё.
— Василий, покажите, что получилось, — нетерпеливо попросила Саша, и Блогер, усмехнувшись, подошёл к ним и повернул прибор. И на небольшом экране Стэнн увидел застывших себя и Сашу.
— Это что? — недоумённо спросил он.
— Здорово тебя по башке стукнули, — протянул Блогер и начал объяснять действие фотоаппарата, а потом и Интернета, куда он эти снимки хочет выложить.
— Можно, я попробую? — неуверенно попросил Стэнн. — Что надо делать?
И сфотографировал сперва стоящего у магазина дальнобойщика, а потом — их вместе со смутившейся Сашей, покрасневшей, когда Василий обнял её за плечи.
Потом они выехали за город и остановились на обочине. И Саша начала готовить обед из купленных продуктов. Пока Стэнн, с подсказками и пояснениями Блогера, снова фотографировал того на фоне придорожной природы, она вскипятила чайник, залила кипятком выложенные в кастрюлю несколько пачек «скороспелки», как сказала она, или «вермишели быстрого приготовления», как прочитал на упаковке Стэнн, наделала толстые бутерброды с сыром и колбасой, сварила яйца. И они очень хорошо поели: Блогер — сидя в пассажирском кресле, а Стэнн с Сашей — устроившись на кровати, постелив на покрывало газету. Когда Стэнн отвалился от импровизированного стола, то решил, что есть не захочет уже, как минимум, до следующего утра. А Василий, вытряхнув крошки в окно, удовлетворённо сказал:
— Вот и перекусили. Теперь до ужина дотерпим.
И, пересев в водительское кресло, завёл машину.
Саша завернула оставшийся после еды мусор и одноразовые тарелки, которые они купили в том же магазине, в газету, отмыла водой из чайника кастрюльку и села обратно в кресло. Стэнн развалился на кровати. После сытного обеда глаза слипались, напоминая о бессонной ночи, и он решил немного подремать под негромкий убаюкивающий шум двигателя, но Саша пробудила его одним-единственным нехитрым
