Кей в несколько затяжек выкурил крепкую сигариллу, перебивая запахом вишневого табака горечь озона и сказал:
— Нас просили не задерживаться здесь. Поехали?
Шерлок покрутил головой, ищя, куда бы деть окурок. Кей протянул ладонь. Шерлок положил окурок в нее. Кей нырнул в машину, сунул оба окурка в пепельницу и устроился за рулем. Джон полез на заднее сиденье. Шерлок еще некоторое время постоял, потом со вздохом вернулся в машину. Он явно не хотел отсюда уезжать.
— Пристегнитесь, — велел Кей. — Будет трясти.
Трясти начало не сразу. Сначала они продолжили ехать между молниями и звездами, но после очередного виража вдруг стало светло и зелено. Так светло, что Джон даже не сразу разглядел окружающее. Машину затрясло, она ныряла вверх и вниз по узкой, заросшей травой извилистой дороге, которую и дорогой нельзя было назвать — просто широкая тропа, виляющая между толстых белых стволов. Джон высунулся в окно. Над дорогой смыкались ветви исполинских деревьев. Земные секвойи по сравнению с этими гигантами казались бы прутиками. На капот спланировал резной лист, желтый с одной стороны, голубовато-зеленый с другой. Черенок у него был белым. Лист закрыл лобовое стекло, скользнул на капот, а потом под колеса. Джон услышал хруст, словно колеса проехали по вязанке хвороста.
«Лендровер» вброд пересек неглубокую речку. На противоположном берегу стоял и пил олень. Белые бока с рыжим крапом, золотистая корона рогов ветвей, наверное, в тридцать. Рядом с деревьями олень казался небольшим, но на самом деле он был огромен, с крупную лошадь размером. Олень проводил машину равнодушным взглядом и продолжил пить.
Кей вдруг включил музыку. Хор невероятно слаженных мужских голосов выпевал Searborough Fair.
— Они это любят, — сказал Кей.
Он остановил машину на краю большой поляны, прибавил звук и вышел. Джон выбрался из машины и осмотрелся. В лилово-синем небе висело двойное солнце, бело-голубое. Поляна поросла низкой мягкой зелено-голубой травой, усыпанной темно-синими пятилепестковыми цветочками. Пахло лесом — прелью, зеленью, травой. И было жарко. По-настоящему жарко. Джон стянул с себя куртку и тонкий джемпер, оставшись в одной футболке.
— А эльфы здесь водятся? — спросил он.
— Ты имеешь в виду ши? — уточнил Шерлок, запихивая на заднее сиденье плащ, пиджак и кашне.
— Не эльфы, — ответил Кей. — Здесь живут они.
И он кивнул туда, где в зелени блестели чьи-то глаза. Хихикая и прячась друг за друга, из-за деревьев, пританцовывая, выходили существа, которых Джон решил называть дриадами. Молодые девушки с кожей от снежно-белой до темно-коричневой и густо-серой, с зелеными, голубоватыми, коричневыми, черными, желтыми, как лютик, волосами. На них были наряды из ажурных листьев, скрывавшие все и одновременно не скрывавшие ничего. Они танцевали, словно не знали другого способа двигаться. Searborough Fair сменилась Still I`m Sad, потом заиграла песня, которую Джон не знал, и усталый женский голос запел на незнакомом языке. Дриады танцевали, и Джон думал, что никогда не видел ничего прекраснее. И балет, и современные танцы казались грубой пародией на плавные, бесконечно гармоничные и завораживающе чувственные движения дриад.
Он не уловил момента, когда его увлекли в танец. Захваченный движением и ароматом цветов и леса, он двигался, как умел, не стесняясь своей неуклюжести, которая была сравни косноязычию. Музыка звучала, танец длился, и длиться он мог бесконечно.
========== 16. ==========
Джон просыпался медленно, словно выныривал из глубокой прозрачной воды. Тело было наполнено сонной истомой, и не хотелось открывать глаза. Он перевернулся набок. Одеяло странно зашуршало. Джон погладил его. Мягкий ворс, какие-то жесткие прожилки… Джон распахнул ресницы.
Он лежал на траве, и прямо перед глазами большая желто-красная гусеница с рогом на заду с хрустом грызла травинку. Травинка была сине-зеленая, с каплей росы на остром кончике. Джон перевернулся на спину. Его голова лежала на поросшем лиловым мхом корне дерева, а вместо одеяла его укрывали огромные влажные резные листья, голубые сверху, желтые снизу, с белыми черенками и прожилкам.
Джон совершенно не помнил, как он здесь оказался. Он сел, разбрасывая листья, и обнаружил, что на нем нет ни нитки. Он был в лесу — том самом лесу с огромными белыми стволами, без подлеска, только трава и мох. Справа, слева, куда ни посмотри, были только деревья. Где-то в вышине пересвистывались птицы. Пахло травой и влагой.
Джон, пошатываясь, встал. Колени подкашивались, хотелось пить, желудок скручивало от голода. Он постоял, опираясь на гладкий древесный ствол. Он танцевал, да. А потом они закружили и увели его в лес, и там было… Джон покраснел, вспоминая серокожую желтоволосую юную женщину с травянисто-зелеными глазами и маленькими упругими грудками, и других — таких же юных, жадных, ласковых, страстных, с разметавшимися волосами. Их было много, он не мог вспомнить, сколько. Больше, чем, как он раньше считал, он бы мог… удовлетворить. Они смеялись, и стонали, и вскрикивали от удовольствия, и взбадривали его снова и снова.
Неудивительно, что он чувствует себя настолько вытраханным.
Без одежды было зябко. Сквозь стволы косо падали солнечные лучи. Джон сделал несколько шагов, становясь в солнечное пятно, постоял, согреваясь. Снова огляделся, пытаясь найти хоть что-то из одежды, но ничего не нашел. Ни одежды, ни тропинок. Мох был свежим, трава неизмятой, словно по ней никто никогда не ходил. Джон переворошил укрывавшие его листья, ничего не нашел. Обошел дерево кругом. Помочился в ямку у ствола, пригладил волосы пятерней, вздохнул и пошел туда, где между стволов виднелся просвет. Может быть, там окажется поляна, на которой вчера — или месяц назад — остановился «лендровер».
Химера нашел его у ручья, из которого Джон жадно пил, надеясь, что вода здесь чистая. Постоял, ожидая, пока Джон умоется, и повел его за собой, совершенно не в том направлении, которое Джон считал правильным. Минут через десять химера вывел Джона на поляну. Возле «лендровера» стоял растрепанный, глядящий в никуда Шерлок, и натягивал носки. Джону показалось забавным, что Холмс надел их прежде, чем трусы.
Джон подошел к машине, кивнул Шерлоку, порылся в груде одежды, сваленной на капоте, отыскал свою и принялся одеваться. Судя по всему, Шерлок пережил то же приключение, что и Джон. И явно не собирался его обсуждать.
Застегивая рубашку, Шерлок повернулся к успевшему перекинуться Кею и спросил:
— Почему они не затанцевали тебя?
— Я не человек, — пожал плечами Кей, — и не мужчина. Кажется, их привлекают только эфемериды-гуманоиды. Люди всякие. Со мной они только танцуют. Не морочься, это стихийные существа. Им от вас нужен был просто секс. Никаких обязательств. Скажу Йодзу, чтобы он сюда
