Ставит размашистую подпись и убирает планшет назад в карман пиджака. Одновременно с этим раздается сигнал оповещения, и телефон эмира, лежащий на столе, отзывается легкой вибрацией.
— Вы рискуете, Лорд Истербрук, — сверкает глазами мужчина, но читать сообщение не спешит, будто его не интересуют деньги, пришедшие на его счет, — Пока вы находитесь на территории эмирата, можете не волноваться. Но границу вам с камнем пересечь не дадут.
— Я думал, что вы достаточно хорошо убедились в том, что мы с Дианой любим рисковать. Если адреналин не кипит в крови, то день прожит зря.
Генрих спокоен как удав, ему даже удается шутить, я же стараюсь полностью слиться со своим креслом. Замечательно, деньги Великий и Ужасный получил, а камень у нас с собой забрать не получится?! Как это так? Впрочем, Генри знал об этом с самого начала, да и сейчас не придает словам эмира особое значение, значит, у моего супруга есть план.
Будто секундант на дуэли наблюдаю за мужчинами. Эмир плавно опускает руку под стол, слышится мягкое шуршание открывающегося ящика, два удара сердца, взгляд глаза в глаза, и на стол перед нами ложится черный небольшой чемоданчик.
— Прошу вас, Генрих, ключ, — протягивает следом небольшой красный рубин грушевидной огранки. Только у эмира ключом к одному драгоценному камню может служить другой.
Генрих придвигает к себе дипломат и ладонями поглаживает черную лакированную крышку. Внимательно изучает на свет рубиновую слезу-каплю, подносит ее к соответствующему углублению на чемодане, и тишину в комнате разбавляет приглушенный щелчок замка. Уголок губы Генриха едва заметно взлетает вверх, а взгляд, напротив, опускается на черную ткань бархата распахнутого дипломата.
Никогда в жизни не видела ничего великолепнее. Огромный, неограненный желто-коричневый камень, неповторимый и прекрасный своей естественной природной красотой. С острыми краями и неровными гранями, восьмое чудо света. На вскидку карат семьсот, а может, и все восемьсот. Пальцы на руках приятно покалывает, до того хочется прикоснуться к алмазу, но я могу себе позволить лишь взглядом гладить каждый миллиметр его блестящей поверхности.
— Возьми его, дорогая, если тебе того хочется, — сквозь шум в ушах слышу шутливый голос мужа.
Протягиваю дрожащую от нетерпения ладонь, подушечкой указательного пальца дотрагиваюсь до камня и мягко скольжу по его поверхности. Неровная. Острая. Грубая. Если чуть сильнее прижать палец и резко провести им вниз, то можно порезаться. Большой палец ложится следом на шероховатую поверхность, и я прокручиваю камень между двух пальцев, решаясь поднести его к глазам. Сияние Сахари. Его грани точно золотые пески пустыни переливаются под яркими лучами солнца. Будто в центре камня расположена другая вселенная. Жаркая, солнечная, блестящая, манящая и затягивающая меня в свой плен.
— Ди, милая, ты с нами? — Генрих накрывает ладонью мою вторую руку. Я чуть вздрагиваю и возвращаю камень на место.
— Это невероятно, — хрипло выдыхаю из себя и несколько раз моргаю глазами, чтобы сбросить оцепенение.
— Вы разбираетесь в камнях, Диана? — удивляется эмир. Ответ очевиден, от пораженно качает головой и то ли в шутку, то ли на полном серьезе спрашивает: — Вы случайно не желаете сменить мужа?
С ответом долго не думаю, он сам срывается с моих губ как несто естественное:
— Не случайно и не намеренно, великий эмир, — тихо отвечаю ему и добавляю в шутку, — Глупо отказываться от мужчины, который только что приобрел такой ценный камень.
Юсуф звонко смеется, откидывая голову назад:
— Ах, если бы я только знаю, то ни за что, Генрих, не отдал бы вам такую красоту.
— Тогда с чего вы взяли, что я бы вам отдал такую красоту? — касается моей руки и подносит ее к губам.
— И в том правда! — соглашается эмир, потряхивая в воздухе указательным пальцем, — Диана, примите от меня на добрую память эту чудесную вазу.
Эмир подходит к книжному шкафу и с одной его полки достает небольшую глиняную вазу. Не сказать, что я прихожу в неописуемый восторг, но подарками эмира не пренебрегают.
— Премного благодарна, великий эмир, — улыбаюсь и почтительно склоняю голову.
— Вас проводят, Господа. Был рад встрече и с нетерпением ожидаю следующую, — Юсуф складывает ладони на груди и отвешивает легкий поклон в знак прощения.
За дверьми нас уже ждут люди из охраны эмира. Идем, петляем по коридорам, лестницам, просторным холлам и возвращаемся на стоянку. Генрих садится на заднее сидение, а я небрежно бросаю к нему на колени вазу и немного удивленно вскидываю бровь.
— Мы же договорились, дорогая, что ты расплатишься позже, — с наигранной аристократической надменностью заявляет он. — Подработаешь внештатным водителем?
Хочется убить Генриха взглядом, но я с трудом сдерживаю улыбку на своих губах.
— Как скажете, ваше сиятельство, — отвечаю ему в тон, — Куда изволите вести ваш благородный зад, сэр? — последнее слово протягиваю особо сладко и вижу, как блестят глаза, и кривятся в улыбке губы Генриха.
— Буду премного благодарен, если вы доставите меня в аэропорт, — напуская на себя серьезный вид отвечает и тянется он к навигатору, чтобы задать нужные координаты, после чего вальяжно откидывается назад на спинку сидения и постукивает пальцами по спинке моего кресла, разрешая трогаться.
— Так точно, сэр.
Остановите землю, я сойду. Если еще три часа тому назад, меня до невозможности возмущали сексуальные игрища, устроенные Элджи за моей спиной с моим братом, а самое главное — в моем комбинезоне механика, то сейчас ролевые игры уже не кажутся такой плохой идеей. Жаль, что эта мысль осенила меня так не вовремя. Недовольно фыркаю себе под нос и концентрирую внимание на навигаторе.
Он показывает тридцать минут. Скоростная трасса огибает город по линии побережья и ведет прямо в аэропорт. Я управлюсь минут за двадцать, а может, и за пятнадцать. Предварительно проверяю бортовой компьютер, как и собиралась. Конечно, без внешнего вмешательства не обошлось: на виртуальной модели машины показано, что кто-то залезал под кузов автомобиля, вряд ли это местные котики или суслики.
Хмурю брови, пристегиваюсь и плавно выжимаю педаль газа, выезжая на дорогу. Глупо избавляться от следилки, если это действительно она, у всех на виду.
— Какая красивая ваза, — бормочу себе под нос и ловлю взгляд мужа в зеркале заднего вида.
Он едва заметно отрицательно качает головой:
— Согласен. Красивая и абсолютно пустая ваза, — Генрих рассматривает ее еще раз внимательным взглядом и пожимает плечами, — Ваза, как ваза, единственная ее ценность заключается в том, что подарена она самим эмиром.
Это хорошо, что просто подарок. Правда, с трудом верится, что Великий и Ужасный Эмир Юсуф Аль Харунж подвержен принятию спонтанных решений.
Генрих стучит пальцами по чемоданчику — нервничает, а я ему в такт
