— Все будет хорошо, Кать. Я все исправлю.
К сожалению, он и сам в это не верил.
Эта ночь оказалась одной из самых длинных, мучительных и тяжелых в жизни Эльдара.
Превращение Кати развивалось настолько стремительно, что он стал бояться, что не успеет довезти ее до своей квартиры. В дороге девушка окончательно лишилась разума, стала метаться и бредить, а на кончиках ее пальцев засветились голубые огоньки. Порой Катя поднимала руки к голове, и тогда выражение ее лица, озаренного мертвенным белым светом, текущим из ладоней, становилось мрачным и невероятно зловещим.
В растрепанных темных волосах вспыхивали и гасли бело-голубые молнии, а сами волосы медленно шевелились, словно голову девушки венчала корона из мелких ядовитых змей. Эльдар, кажется, даже слышал их шипение. Машина летела сквозь ночь и снег, и он наконец-то начал понимать, кем именно книга делает свою владелицу, но не мог не гнать от себя мысли о том, что Катя неотвратимо становится эндорой — а это было плохо. Очень плохо. Он никогда не сталкивался с эндорами, только читал о них и сейчас сомневался, что сможет справиться с тем, во что превращалась Катя.
Дома он уложил Катю на кровать, отточенными быстрыми движениями соткал золотистую энергетическую сеть и набросил на лежащую девушку, надеясь, что сеть достаточно крепка, чтобы удержать растущую мощь и не дать Кате покалечиться. Сейчас девушка словно светилась изнутри — холодное сияние заливало квартиру, и Эльдар видел смутные очертания внутренних органов и раскинутое дерево вен и сосудов в распростертом теле.
Эндора… Это не плохо, это просто хуже некуда. Если превращение завершится, и Катя сумеет остаться в живых, то получит самую страшную и редкую магическую способность из существующих — повелевать мертвыми. Некромантов ненавидели и боялись; брат Лизы был некромантом, и большой совет магов единогласно постановил казнить его, как только дар стал проявляться. Раньше Эльдар первым согласился бы с таким решением — но теперь он был живым мертвецом, а эндора была Катей.
И это являлось очень серьезной проблемой.
На некоторое время наступило затишье. Сияние угасло, а Катя задышала глубже и ровнее. Эльдар взял телефон и выбрал номер Гамряна. Половина третьего ночи, старый друг наверняка пошлет его открытым текстом в самые дальние дали.
— Помнишь девочку с книжкой? — прямо спросил он, не давая Гамряну возможности высказаться по поводу ночных звонков. — Геворг, она эндора. Полчаса назад она убила человека. Хаармин, причем идеально сделанный. Как будто всю жизнь воюет.
Гамрян ошарашено промолчал, потом вымолвил:
— Твою же мать…
— Что делать? — спросил Эльдар. Растерянность Гамряна, о котором Эльдар всегда думал, что он способен лишить любую, даже самую заковыристую проблему, внушила ему оторопь. — Она у меня дома, я закрыл ее сетью.
— Уходи, — отчеканил Гамрян с такой пугающей уверенностью, что Эльдару в очередной раз за вечер стало не по себе. — Эльдар, уходи оттуда. Как можно скорее.
— Но…
— Беги! — рявкнул Гамрян. — Она тебя порвет, придурок! Бе…
Голос оборвался, и динамик излился шипящими помехами. Чужая рука вытянула бесполезный уже телефон из ладони Эльдара, и голос, который никогда, ни при каких обстоятельствах не мог бы принадлежать Кате, с обманчивой нежностью произнес:
— Бежать не надо.
Эльдар выдохнул. Обернулся.
Эндора парила в воздухе, широко раскинув руки. Вздыбленные волосы окружали голову огненным венцом, в темных провалах на месте глаз пылали ледяные огни, тело оплетали десятки суставчатых молний. Она была невыразимо, смертельно прекрасна — как бывает прекрасен шторм, несущий неотвратимую гибель. Эльдар смотрел и не мог ни закрыть глаза, ни отвести взгляда. Существо, заменившее несчастную Катю, было олицетворением невиданной мощи, идущей из темных глубин веков, когда жрицы-эндоры призывали мертвецов, стоя на залитых жертвенной кровью ступенях храмов, а потом спускались в мрачное царство Аида, чтобы увенчать себя коронами из золотых асфоделей и швырнуть к черному трону владыки вырванные сердца тех, кто откликнулся на их призыв.
— Бежать не надо, — пророкотал голос: так грохочет гром, ворочаясь в центре грозовой тучи. — От смерти не убежишь.
Жест эндоры был небрежным и изящным — но Эльдара отшвырнуло в стену с такой силой, что на несколько мгновений он потерял сознание и не видел, как эндора с величавой медлительностью опустилась на пол и подошла к нему.
— Тот, кто носит печать смерти, — с неожиданной нежностью промолвила она, со спокойной легкостью переворачивая Эльдара на спину, — уже не должен спасаться от нее.
Камень меречи пульсировал в груди так, словно хотел вырваться и удрать неведомо куда. Эльдар сдавленно зашипел от боли, кромсавшей его на куски; падая от удара эндоры, он раскроил кожу на голове об угол картины, и теперь кровь заливала глаза, не позволяя увидеть комнату. Эндора медленно и осторожно опустилась на него, провела холодными ладонями по шрамам на груди, и Эльдар готов был поклясться, что в ее неторопливых движениях была пусть извращенная и мучительная, но ласка.
— Не бойся, — ворчание грома стало далеким и мягким, и тогда Эльдар зажмурился и отдал приказ на полное перевоплощение. Он хотел было попросить у Кати прощения напоследок, но не успел. Человеческое тело отбросило в сторону, как ненужный фантик — голодная меречь вырвалась на свободу и молниеносно стиснула эндору в смертоносных объятиях.
Повелительница мертвых взревела от неожиданности и боли — все-таки она была человеческим существом и никогда не смогла бы сражаться с меречью на равных. Обхватившие ее тяжелые кольца драконова туловища затягивались все туже, раззявленные пасти клацали изломанными зубами в каких-то миллиметрах от вопящего от ужаса лица. Хвост, оплетавший бедра и ноги, раздулся от напряжения, послышался отвратительный хруст костей, и эндора взвизгнула и обмякла, окончательно лишившись способности к сопротивлению. Когда угасли последние молнии, и квартиру залила тишина, меречь осторожно и медленно ослабила хватку.
Теперь эндора не представляла опасности. Меречь деловито обнюхала ее и вальяжно отправилась туда, где лежало тело Эльдара. Боднув одной из голов человека, не подававшего признаков жизни, меречь свернулась рядом с ним в подобие клубка и растворилась в воздухе. Короткая битва чудовищ завершилась окончательно.
Вскоре Эльдар зашевелился и сделал попытку подняться. Со второго раза у него это получилось, и Эльдар, стараясь не смотреть в сторону девичьего тела, лежащего на ковре, заковылял в ванную — смыть кровь, быстро подлатать рану на голове подходящим заклинанием и поправить качающийся зуб. Он не знал, что помогло ему больше, ледяная вода или заговоры на древнем языке магов, но в разгромленную комнату Эльдар вернулся спокойным ровным шагом. Силы почти вернулись к нему, хотя он прекрасно знал, что за такое быстрое перевоплощение ему еще предстоит расплатиться несколькими днями тошноты и головной боли.
Изломанная эндора по-прежнему лежала
