Эльдар послушно замер в кресле, глядя, как Кадес придирчиво выбирает нож. Ему было очень страшно смотреть — Эльдар боялся, что не выдержит вида развороченной груди Лизы, боялся, что она умрет вот так, выпотрошенной куклой, русалкой, выброшенной на берег — но он не мог отвести взгляда.
Кадес действительно был мастером своего дела. Лезвие легло на влажную, покрытую зелеными каплями кожу под левой грудью русалки и медленно заскользило вниз и куда-то вбок. Показалась кровь, темная, густая. Эльдар смотрел, и ему казалось, что он уже никогда не сможет закрыть глаза. Кадес положил нож в предупредительно подставленную руку одного из слуг и взял банку с камнем меречи.
— Будем надеяться на лучшее, друг мой, — негромко сказал он, и Эльдар услышал взволнованную дрожь в его голосе. Камень выпрыгнул из жижи и едва не удрал куда-то под стол, но Кадес ловко ухватил его и вкрутил сжатый кулак в разрез — глубоко, с тяжелым стоном, словно поднимал невероятный по тяжести груз. Эльдар смотрел.
Кадес резко выдохнул и, рывком выдернув руку, зажал разрез, навалившись на распростертое тело русалки всем весом — камень рвался наружу, он не хотел работать, оживляя Лизу, и ему не нравилось, что покинуть новое место обитания не представляется возможным. Бледное девичье тело подбросило на столе, потом еще один раз, и еще один.
— Держать! — прорычал Кадес таким металлическим властным тоном, какого Эльдар никак не ожидал услышать от него. Он попробовал было встать с кресла, но сразу же рухнул обратно — ноги не держали. Слуги навалились на бьющуюся русалку, Лизу подбросило на столе еще раз, и камень решил, что силы все-таки не равны, и сопротивляться нет смысла.
«Интересно, как Гамрян один справился со мной», — подумал Эльдар. Кадес что-то выдохнул, и слуги отступили — мокрые, испуганные, тяжело дышащие. Лиза обмякла на столе и открыла глаза: мутные, но все-таки живые.
Да, она была жива. Эльдар прошептал что-то — он и сам не понял, какие именно слова облегчения сорвались с его губ, и, зажав глаза ладонью, заплакал, словно ребенок.
— Вот и хорошо, — довольно проговорил Кадес. — Вот и замечательно. Лиза, милая, вы меня слышите?
Эльдар замер, боясь пропустить хотя бы звук.
— Да, — прозвучал в лаборатории знакомый женский голос, и Эльдар понял, что ему никогда еще не было настолько хорошо и легко. — Кто вы.
— Я Кадес. Хозяин замка и ваш друг, — звякнули инструменты, и Кадес принялся аккуратно зашивать разрез. Лиза шевельнулась на столе, и Кадес тотчас же предупредительно зацокал языком.
— Осторожно, моя дорогая. Постарайтесь не делать лишних движений. Я бы усыпил вас, да камень не даст это сделать.
Собрав все силы в кулак, Эльдар поднялся с кресла и медленно направился к Лизе. Идти было невероятно тяжело: воздух будто бы сгустился, и невидимые ветви и корни обхватывали Эльдара за ноги, воздвигались непреодолимой шипастой преградой, цеплялись за плечи. Но он продолжал двигаться и, достигнув-таки стола с русалкой, понял, что все помехи исчезли.
Мутные глаза Лизы на мгновение прояснились. Ей даже удалось слабо улыбнуться. Эльдар взял ее маленькую холодную руку в ладони и негромко произнес:
— Привет. Добро пожаловать обратно.
— Привет, — откликнулась Лиза. — Мы проиграли, да?
— Да, — сказал Кадес. — Но вы оба живы, и проиграна только битва, а не война.
— Я устала воевать, — еле слышно промолвила Лиза. Кадес сделал последний стежок и стал завязывать узелки. Светящаяся нить медленно таяла, оставляя после себя тонкий розовый шрам.
— Все будет хорошо, — сказал Эльдар. Сейчас он был не в силах отвести взгляд от шрама, под которым ворочался камень меречи, и не мог выпустить руку Лизы. — Все будет хорошо, правда.
Губы Лизы дрогнули в ироничной полуулыбке.
— Ты всегда это обещаешь, — заметила она. — Но в итоге… В итоге становится только хуже.
Камень еще немного повозился, осваиваясь, а потом выбрал-таки место и замер, погрузившись в некое подобие сна. Эльдар чувствовал каждое движение артефакта так, словно он по-прежнему был у него в груди. Мог ли предположить Рудин, когда наносил по Эльдару сокрушающий удар, что это потом поможет спасти Лизу…
Кадес посмотрел на русалку, оценивая результаты своей работы, и, по всей видимости, остался полностью удовлетворен тем, что получилось в итоге.
— Ну вот, — довольно сказал он. — Лучше или хуже, об этом поговорим завтра. А сейчас в лазарет и не вставать с кровати до утра.
— Слушаюсь и повинуюсь, мой спаситель, — совершенно серьезно промолвила Лиза, и слуги, наблюдавшие со стороны за трудом своего хозяина, накинули на русалку тонкую светлую ткань и покатили стол к выходу из лаборатории. Эльдар смотрел им вслед и думал о том, что наконец-то хоть что-то в его незадачливой жизни сделано правильно.
Сестра милосердия напоила Эльдара отваром сонных трав из резной деревянной кружки и, пожелав спокойной ночи, удалилась. Впрочем, несмотря на исключительный по качеству состав — Эльдар уловил оттенки редчайшего корня змееступки — зелье оказалось совершенно бесполезным. Эльдару не спалось; повертевшись на кровати и так и не сумев заснуть, он поднялся, набросил на плечи свой плащ, лежавший на кресле в углу, и, погасив лампу, ушел на смотровую башню.
Почти весь замок уже успел отправиться на покой — стоя на башне и ежась от пронизывающего ночного ветра, который, казалось, дул откуда-то из черной бездны над головой, Эльдар видел, как горит свет в нескольких окнах. Звезды, приколотые к небесному бархату, были крупными, лохматыми, словно осенние нахохлившиеся цветы. Древо Болотного Господа раскинуло по небу колючие ветви, и его звезды дрожали и порывались покинуть отведенные им места. Где-то в стороне, за холмами, прерывисто ухала ночная птица: сплю-ху-у! сплю-ху-у! — напоминая, что смертоловы покинули свои укрывища под вывернутыми корнями деревьев, и всем, кто хочет встретить утро, пора отправиться в кровать, чтобы не попасться им на глаза.
Эльдар не боялся смертоловов. До сегодняшнего дня он был уверен, что не боится почти ничего — и вот, когда вероятность потерять Лизу стала почти физически осязаемой, Эльдар вдруг понял, насколько хрупок его мир и на каком огромном фундаменте страха он основан. Должно быть, для того, чтобы понять, насколько сильно ты дорожишь чем-то, это нечто нужно потерять.
Лиза была жива. Эльдару хотелось верить, что Катя жива тоже, и он все-таки сумеет дожить до встречи с ней.
Над замком мелькнула чья-то огромная тень, на мгновение смыв Древо Болотного Господа волной непроницаемой тьмы. Мир обдало вязкой тишиной, даже крикливая птица поперхнулась своим гунявым сплюханьем. Эльдара окатило волной острого запаха, и он ощутил, как все волосы на теле поднимаются дыбом, будто через него пропустили электричество. Он не сразу понял, откуда взялось это внезапно нахлынувшее возбуждение и горячая алчность, застилающая
