— Касаемся яиц и будем их.
— А с ними было всё наоборот. Спящие драконы в кладке каким — то образом касались людей ещё в утробе их матерей, и тем самым налаживали связь. Родись даже в самой бедной семье такой ребёнок, это считали подарком самих Древних, потому что рано или поздно он обязательно бы разбудил их. И неважно, сколько яйцу Древних миновало лет — оно будет ждать своего Повелителя, который придёт за ним.
Я забыл, как дышать, молча смотря на рисунок и пытаясь переварить слова Вейлина.
— Значит, Аеста…
— Должна была разбудить эти яйца, — кивнул Вейлин, указав на глаза человека. — Повелителей Древних легко отличить от обычных людей — они рождаются с чёрными глазами, а на их теле при свете Уймы проявляются символы, которые связывают их с драконом. Это крепкая связь.
— Получается, эти Повелители уже рождаются с силой?
— Вот именно. И эта сила почти безгранична, и переходит после к дракону. Вот эти вот символы и есть все зафиксированные силы, которые пробуждались в людях, — указал Вейлин на шары вокруг человека. — Сила Аесты здесь тоже есть — вторая сверху. Одна из сильных. При желании, она сможет воскресить целую армию людей и драконов.
— Вряд ли оно у неё возникнет… получается, клан Клинохвостых не только нашёл яйца Древних, но ещё и ищут черноглазых людей?
Вейлин кивнул, сжав губы.
— Их сейчас по пальцам пересчитать можно.
— Думаешь, им известно про них?
— На землях клана Клинохвостых больше всего Усыпальниц. Они точно про это знают.
— Получается, если до сих пор рождаются Повелители с чёрными глазами, то и не все кладки Древних найдены, — заметил я, до побледнения сжав пальцы. — И кто — то сможет так же случайно, как Аеста, разбудить эти яйца.
— Или же они так и останутся спать, со временем разрушившись, — вставил Вейлин. — Вспомни — в кладке Древних обычно пять яиц. Сколько было в гнезде?
— Только два. Получается, три оставшихся так и не дождались своих Повелителей и погибли.
Вейлин кивнул, и я не сдержал вздоха. Не то облегчённого, не то горестного.
— Ты встречал хоть одного черноглазого?
— Кроме Аесты? Нет.
— Ты потому с ней заговорил? — понял я, и Вейлин поспешно отвёл взгляд, вновь придвинув к себе книгу.
— Ей только не говори…
— Что ею заинтересовались не как женщиной, а как доказательством того, что первые Повелители до сих пор живы? Да она без ума от радости будет, — фыркнул я, ощутив… облегчение? Я то думал, что Вейлина что — то привлекло в Аесте, и надо сказать, почему — то занервничал. Конечно, она вовсе не уродка, да и будь у неё глаза другие, наверняка бы привлекала чужие взгляды. Но именно из — за этих глаз всё её шугаются, как от заражённой. Интересно, что она думает, когда я без содрогания смотрю прямо на неё, не пряча взгляд?
Встряхнув головой и прогоняя эти мысли, я занялся другими. Отцы клана наверняка смекнут быстрее остальных, кого пробудила моя ведьма. И наверняка захотят проверить, является ли она первым Повелителем и есть ли у неё ещё какие — то особенности. Слухи о том, на что она способна со своей силой, уже витают в клане, и только подтвердятся, если Отцы докажут это.
— Ты не знаешь, на посту у Ионы сейчас всё в порядке? — поинтересовался я.
— Хочешь Аесту туда сплавить? Разве ты сам ей не говорил, что она и шага туда не посмеет сделать? — усмехнулся мне Вейлин.
— На посту сейчас безопасней, чем в Доме. Там хотя бы не строятся козни против других.
— Не верю, что на всех землях нашего клана не может найтись безопасного места, — фыркнул Вейлин. — Для двух Древних же ты нашёл.
Я поднял глаза на Вейлина, прежде чем рывком подняться с места и отодвинуть к нему так и недопитую рюмку.
— Ты куда?
— Готовить место, куда клан точно не доберётся. А ты найди пока что — то насчёт их полёта.
— А Аеста?
— Она в комнате и вряд ли выйдет.
— А если Силин придёт?
— Ты его видел?
Вейлин нерешительно качнул головой, нахмурившись сильней.
— Всё так плохо?
— Ну… своих волос он теперь точно не увидит. Встретишь — постарайся не кричать слишком громко.
Сняв со спинки кресла куртку и накинув на плечи, я заспешил на выход из библиотеки.
«Оюн».
«Снова что — то произошло?» — со вздохом спросил дракон, привыкнув в последнее время к плохим новостям.
«Давай ка наведаемся на Ас. Мне там хочется кое — что поменять».
«Ты не менял там ничего со смерти матери. Уверен, что это хорошая идея?»
Я замер на миг, оглядев пустой коридор и заметив тени в конце, что поспешно скрывались из виду.
— Да.
46 Валт
Я уже и забыл, как это — ходить по Дому и не ощущать косые взгляды и шёпот за спиной, который лишь усилился, следуя за мной буквально везде. Если с приходом Аесты в мою жизнь члены клана просто кивали, улыбаясь этому Соглашению, то теперь опускали глаза, стараясь уходить как можно дальше. Словно «проклятие», которое окружало девушку, перекинулось и на меня. Но что — то подсказывало, что хуже всего приходится вовсе не мне.
Выйдя в коридор с двумя дверьми, я замер, молча смотря на ту, за которой скрывались покои Аесты. На тёмном дереве, заходя на светлые стены, кем — то была выведена надпись: «Черноглазая ведьма». А внизу виднелся тёмный кровавый отпечаток. Я едва сдержал дурноту, шагнув к двери и постучав. Ответа не последовало, и, помедлив, я надавил на ручку, свободно раскрыв незапертую дверь. Плохое предчувствие заклубилось внутри, тут же рассеявшись, когда я вошёл в комнату.
У балкона, в кресле, сидела Аеста. Её алые распущенные волосы закрывали плечи, а в руках шевелился комок чего — то голубого.
— Всё в порядке? — негромко спросил я, заметив, как от неожиданности напряглась девушка. — У тебя было не заперто, да и на двери…
Я замолк, когда Аеста повернулась ко мне.
Прошло от силы дня четыре, как мы оставили двух Древних в горах. Я по себе знаю, какого это — словно из тебя силой вырывают ту самую частичку, которую ты нашёл, разбудив дракона. Я едва мог спать в тот месяц, мало ел и долго смотрел в небо, ощущая между собой и Оюном крепнущую изо дня в день связь. Мне было тогда семнадцать циклов, и моя воля ещё не окрепла, так что перенести месяц было крайне трудно. Но Аесте оказалось труднее.
На меня смотрели две пустых чёрных пропасти, под которыми залегли тени. Лицо девушки заострилось и побледнело, алые губы почти обесцветились, из — за чего волосы полыхали огнём. А вечно выглаженное платье без единой складки сменилось на
