Слабые пальцы схватили с земли мелкий острый камушек и сжали его в кулак. От этого простого движения всю руку прострелило острой болью, занозы в ладони тут же напомнили о своем существовании, но эта боль больше не имела значения. Кессиди осторожно встала на дрожащие колени, упершись руками в пол, и с трудом подняла глаза вверх. Гремгон все еще был здесь — возвышался над ней, давая возможность прийти в себя и продолжить бой. Это разозлило ее еще больше — чудовище, зная, что ей некуда деться, просто игралось, как персиан с дедене!
Не отрывая взгляда от того места, где в темноте слабо поблескивали влажные глаза гремгона, Кессиди вытащила единственный оставшийся у нее в голенище сапога кинжал. Маленький узкий кусочек стали знакомо лег в руку и придал сил.
Не дав гремгону оценить свое новое оружие, девушка, игнорируя боль, вскочила на ноги и бросилась вперед. Она подпрыгнула, взмахнула рукой вверх и что было силы воткнула кинжал прямо туда, где мелькнул влажный, едва заметный блеск. Ослепленный на один глаз гремгон взревел, пытаясь отшвырнуть от себя противницу, но Кессиди не спешила выпустить из рук последнее оружие. Она торопливо вытащила лезвие кинжала и тут же отскочила в сторону слепой зоны чудища. Гремгон, наугад размахивая в воздухе руками, неуклюже стал поворачиваться вслед за ней, но теперь ему не угнаться было за более маленькой и проворной девушкой.
Хайтаун стрелой проскочила между огромных лапищ, заходя с другой стороны, и снова повторила свой маневр. Лишившись второго глаза и способности видеть, чудовище впало в безумие. Оно крутилось на месте, как юла, ревело и размахивало руками, напрочь потеряв свою способность к вдумчивому анализу.
Пользуясь секундой отдыха, Кессиди медленно выпрямилась и удобнее перехватила рукоятку кинжала.
— Эй, здоровяк! — как можно громче крикнула она. — Я здесь!
Гремгон застыл и угрожающе повернулся на голос — по крайней мере, Кессиди очень надеялась на то, что он именно так и сделал.
Собрав остатки своих сил и храбрости, она еще раз подпрыгнула, как можно выше, и сделала резкий выпад вперед. Почувствовав, что кинжал погрузился в плоть, она схватила рукоятку двумя руками и резко потянула его в сторону. Рев сменился хлюпающим бульканьем, а в лицо Кессиди брызнуло чем-то горячим и мокрым.
В этот раз она выпустила оружие. Вместе с мертвым гремгоном рухнув на пол, Хайтаун уткнулась лицом в холодную землю, которая пахла пылью и свежей древесиной.
Только сейчас она позволила себе заплакать — от нестерпимой боли, от страха за себя, Бутча и всех, кого она не могла видеть, от нахлынувшего внезапно понимания, что здесь стало темно потому, что все-таки удалось завалить вход в пещеру и теперь они навсегда останутся здесь. Мысль о том, что она больше никогда не выйдет под солнечный свет, оказалась болезненнее, чем ушибы и стертые в кровь ладони.
Но она и с этим справится. Нет ничего такого, с чем не справилась бы Кессиди Хайтаун.
Лишь бы ее верный напарник был рядом.
Вспомнив о Бутче, она снова подняла глаза, словно могла увидеть его в этой непроглядной темноте. Однако, к ее большому удивлению, вокруг оказалось светлее, чем она думала. Чернота превратилась в проницаемую темно-синюю пелену, сквозь которую Кессиди различала силуэты людей. И ни одного гремгона.
Но откуда взялся свет?
— Эскадрилл, бурение! — услышала она сквозь шум в ушах и на мгновение решила, что у нее начались галлюцинации.
Покемонам в эту пещеру не забраться — разве чудища не охраняют свою территорию, как ревностные мамаши?
Но потом свет стал ярче, заполняя пространство серебристой, подсвеченной светом фонарей пылью, и в этом легком голубоватом сиянии, гораздо более неестественном? чем то, что было здесь раньше, Кессиди увидела своего напарника, который мчался к ней со всех ног.
— Кесс, — выдохнул Бутч, припадая рядом с ней на одно колено.
Увидев на его лице выражение безграничной тревоги, она вспомнила, что, скорее всего, вся покрыта кровью убитого гремгона, и покачала головой.
— Все в порядке. Это не моя кровь.
Флетчер сгреб ее в болезненные объятия, но Кессиди даже не думала сообщить ему об этом. Она втянула носом его запах, осторожно провела кончиками пальцев по спутанным коротким волосам и уткнулась лицом в ворот его формы. И ей было совершенно наплевать, что подобное проявление чувств не входило ни в ее, ни в его привычки.
Она — Кессиди Хайтаун, и делает то, что считает нужным. И больше никто и никогда не сумеет распоряжаться ее жизнью.
Опираясь на крепкое плечо Бутча, Кессиди поднялась на ноги. Помещение подземного зала сияло пронзительными лучами прожекторов и фонарей, в свете которых крохотными вихрями поднимались в воздух клубы серой пыли. И теперь можно было наконец-то рассмотреть, что же случилось. Группа хорошо вооруженных людей военного вида, появившаяся из проделанной крупным эскадриллом дыры, помогала пострадавшим подняться на ноги и убирала в сторону трупы. Главный из них, выделяющийся на фоне остальных безупречной выправкой и беретом на бритой голове, выслушивал обстановку от Питера Донована и, что удивительно, маленькой блондинки-биолога, Аманды.
— Мы бы не успели вовремя, если бы не получили ваше сообщение, агент Смит, — услышала Кессиди громкий голос военного.
Агент?
Она вопросительно подняла брови, взглянув на Бутча, и поняла, что он удивлен всем этим ничуть не меньше.
— А я-то думал, откуда у зануды-ученой такое умение пользоваться оружием, — рассеянно протянул он.
Кессиди хмыкнула, отчего ребра пронзительно заболели, и отвела взгляд от компании военных.
Только чтобы столкнуться с яростно сверкающими синими глазами Остин.
— Если я узнаю, что это ты меня подстрелила, все волосы из твоей головы повыдираю, — прошипела она.
Джеймс держал ее на руках, словно новобрачную, правда, перемазанное пылью лицо Джесси и ее крайне недовольный вид несколько портили впечатление. Одна штанина ее брюк была закатана почти до самого колена, и на бледной коже виднелась тугая повязка, сделанная, судя по всему, из рубашки Моргана.
Кессиди пожала плечами.
— Это точно была не я, — и, не удержавшись, ехидно добавила, — но если найдешь того, кто это сделал, скажи мне — я хочу его поблагодарить!
Выражение гнева на лице Остин дрогнуло, и в ту же секунду ее губы сложились в легкую улыбку.
— Спокойнее, девочки, — устало выдохнул Джеймс, перехватывая свою драгоценную ношу поудобнее, — этот день не выдержит еще и вашей перебранки.
***
Рекуай открыл свой единственный глаз.
Надоедливый вечный соперник — мелкий,
