– Rènshu ni heˇn rónxong shun, Zhu Лютор.
Это было официальное вежливое приветствие. Я низко поклонился, почти под прямым углом к полу, сообразно высокому положению этого человека. И тут же пожалел о том, что сделал, когда кровь застучала в ушах, а ушибленный бок и шея отозвались ужасной болью. Пришлось ухватиться за кресло, чтобы не упасть.
Тактично не обратив внимания на мою неловкость, внепланетник в искреннем удивлении приподнял свои идеально вылепленные брови и ответил на галстани, несомненно ради удобства своего супруга:
– Вы очень хорошо говорите по-мандарийски. Где вы ему научились?
– В детстве у меня был наставник-схоласт. Как я уже рассказывал вашему супругу, сир, языки были моим главным увлечением. Я также говорю на джаддианском, лотрианском, дюрантийском и классическом английском, а также немного знаком с тавросианскими языками. В первую очередь с пантайским и нордейским.
Мандари одобрительно присвистнул:
– И все это в придачу к языку сьельсинов? Весьма впечатляюще.
– В самом деле, – хмуро ответил граф, – наш непрошеный гость полон сюрпризов.
«Непрошеный гость».
Я мысленно нарисовал себе образ кого-то более статного, более загадочного, возможно, в черном плаще и бархатной маске. Почувствовав, что сейчас неподходящий момент, чтобы перебивать хозяев, я сохранял учтивое молчание и попытался вообразить, как мои родители – традиционная пара, если судить по устаревшим стандартам, – могли бы вести такой разговор. Ничего не получалось. Я представил, как они стараются перещеголять друг друга, изображая ледяное безразличие.
– Ко всему прочему, вы еще и сражались в бойцовских ямах. Но… зачем? Ради денег?
Я просветлел лицом, радуясь вопросу, на который можно дать честный ответ:
– Чтобы оплатить перелет с планеты. – И с запозданием добавил: – Ваша светлость, сир.
– Перелет куда?
– Думаю, в Таврос, – в последний момент решил я.
Вдали от политиков, преклоняющих колени перед алтарями Капеллы, среди технократов и демониаков на самом краю Галактики я мог бы не опасаться отца и планов Империи на мое будущее.
– Куда-нибудь, где Капелла не станет меня разыскивать, – добавил я.
Консорт обменялся взглядами со своим супругом:
– Капелла?
– Мальчик был семинаристом, Лютор, – протянул граф.
Он поставил бокал на буфет и обернулся к ликтору:
– Камилла, пожалуйста, открой эти проклятые портьеры. Здесь и так темно.
Женщина с суровым взглядом отдала салют и выполнила просьбу, каким-то образом ухитрившись не выпустить из вида нобиля, которого она охраняла. Снаружи ночь уже опускалась на Боросево и окружавший его океан, лиловое небо покрылось татуировкой облаков. Впечатляющее зрелище.
– Мы оставим нашего беглеца при себе, – сказал граф своему супругу.
– Беглеца? – эхом отозвался лорд Остин-Шин-Матаро, с широко раскрытыми, скорее от испуга, чем от удивления, глазами. – С Комадда?
Я покачал головой. О Комадде мне ничего не было известно. Вероятно, какой-то провинциальный мир, контролируемый Капеллой.
– Нет, не с Комадда. С Весперада.
– С Весперада? – потрясенно повторили в унисон граф и его супруг.
И не без причины: на Веспераде собирался сам Синод. Среди всех сорока тысяч миров не было более священного места для властителей Капеллы. Должен заметить, что какие бы струны ни дергал отец для моего ненавистного назначения, они сыграли верную мелодию. История может говорить об Алистере Марло что угодно, но этот человек был виртуозом во всех вопросах, связанных с политикой.
Тем временем граф Матаро снова заговорил:
– Отказались от назначения в Колледж Лорика? Вы с ума сошли?
– Не отказался, – прямо и откровенно ответил я. – Просто сбежал.
Вся эта правда начала горчить у меня на языке, превратившись в нечто похожее на давящий страх. Что со мной будет? Что они задумали, эти лорды? В глубине души я ожидал, что к нам вот-вот ворвется слуга в ливрее и объявит, что архонт Марло с экрана телеграфа в соседней комнате требует возвращения своего сына-отступника.
Ничего похожего так и не произошло, и в какой-то момент я подумал, не опуститься ли мне снова в кресло, в котором недавно очнулся. Удержало меня только то, что в своем ослабленном состоянии я мог уснуть в присутствии таких важных персон, как граф и его консорт.
– Ваша светлость, я не могу отправиться туда.
Я вспомнил Гибсона и лысого катара с повязкой на глазах, разрезающего старику ноздри. Вспомнил искалеченных рабов на Колоссо в Мейдуа, переодетых сьельсинами. Вспомнил Гхена и Сиран и похожий на шелест влажной бумаги звук сдираемой кожи. Такой могла быть моя жизнь, мое предназначение. Таким мог я стать.
Лорд Лютор с излишним количеством фамилий прищурил изумрудные глаза, изучая мое лицо, но разговаривал он при этом со своим супругом:
– Балиан, он не может остаться здесь.
Граф поднял руку, требуя тишины, но я торопливо перебил его:
– Тогда отправьте меня поскорей. Мне не нужен хороший корабль, лорд, или даже вообще никакой не нужен. Только место на надежном транспорте.
Я понял, что это была ошибка, как только слова сорвались с моих губ.
Внушительное лицо Балиана Матаро застыло в хмурой задумчивости.
– Лорд Марло, я не имею привычки разбрасываться полезными людьми.
Он оглянулся на супруга:
– Что с теми охранниками, которые сообщили нам об этой проблеме?
– Они сейчас у нас в гостях, – ответил консорт, сдувая невидимую пылинку с рукава.
«Разумеется, в гостях. Готов поклясться, что в камере».
– Пусть их переведут на другой объект, как можно дальше отсюда – на одну из лун, например. Куда-нибудь, где им некому будет проболтаться. Камилла!
Граф резко кивнул ликтору, подзывая ее. Она подошла, размеренно ступая тяжелыми сапогами. Я невольно насторожился, слишком хорошо понимая, что в нынешнем состоянии не смогу ничего противопоставить ее вооружению и защитному полю.
Но ничего особенного не произошло, и граф продолжил:
– Будь добра, скажи своим приятелям в коридоре, чтобы немедленно послали кого-нибудь за Владимиром и леди Огир.
Дама Камилла – эта женщина определенно была рыцарем – посмотрела на меня поверх своего генетически вылепленного патрицианского носа:
– Но, милорд…
Граф успокаивающе похлопал ее по локтю.
– Мне незачем опасаться лорда Марло. Тем более что ты будешь отсутствовать не больше тридцати секунд.
Он мягко подтолкнул ее к той двери, через которую вошел его супруг:
– Ступай.
Как только она вышла, Балиан Матаро спросил:
– Лорд Марло, сколько языков вы знаете? Четыре? Или пять?
– Можно сказать, восемь, ваша светлость, – ответил я, не понимая, какое отношение это имеет к разговору о корабле. – Но бегло говорю только на пяти.
Я немного преувеличил – мой дюрантийский годился только на то, чтобы провести бедную кухонную прислугу, но вряд ли помог бы мне в беседе за чаем с кем-нибудь из консулов этой далекой республики.
Граф посмотрел на супруга со странным блеском в черных глазах. Одобрение? Торжество? Что бы это ни было, лорд Лютор забеспокоился и сказал:
– Что ты задумал, Балиан?
Усмехнувшись в бороду, тот задал следующий вопрос:
– И сколько же вам лет, лорд Марло?
Я едва не сказал, что мне двадцать два стандартных года, но засомневался. Вероятно, так оно и было на самом деле, но я не мог утверждать это с полной уверенностью. Моя эфебия прошла без всякой помпы, когда
