— Вы спросите, какая именно у меня задача? Какова моя миссия? Я вам отвечу: моя миссия в том, чтобы СССР и США не душили друг друга в холодной войне. Чтобы они развивались вместе, чтобы не было гонки вооружений, чтобы эти две страны шли в одном строю! Я — агент влияния. В этой стране я влияю на умы и настроения ее граждан, я рассказываю о Союзе, внедряя в головы людей мысль о том, что нас не надо бояться, что мы добрые люди и хотим только мира. Но если нас обидеть — мы дадим такой отпор, что мало никому не покажется! Понимаете?
— Понимаю — кивнул Симонов, и вдруг усмехнулся — Для того вы устроили тут террор против бандитов? Да про вас уже легенды ходят! Вы вроде как с пистолетом даже в сортир ходите!
— Это все вранье — в сердцах отмахнулся я — С пистолетом? Глупости, конечно! С одним лишь пистолетом! Я с собой беру еще и револьвер! Вдруг что случится с пистолетом?!
Симонов рассмеялся, я тоже улыбнулся, а сам локтем пощупал в подмышке кобуру с «Вальтером ППК». А еще вдруг ощутил нож на предплечье левой руки.
— Я здесь представляю Советский Союз. Успешный, богатый, сильный — Союз. Пытаюсь влиять на настроение людей этой страны. Какой смысл мне сидеть в Союзе, если я могу сделать гораздо больше именно здесь? фактически — я ваш агент! А вы упорно, с истовостью маньяка пытаетесь меня затащить назад! Это вообще — нормально?!
— Вы сами сказали — это было распоряжение Брежнева — поморщился Симонов — Мы за его действия приносим вам свои извинения. И вы же видите — пытаемся загладить нашу вину как можем. Кстати, вы номинированы на государственную премию. И уверен, вы ее получите!
— Уверен… — вздохнул я, и добавил, глядя Симонову в глаза — вы там Махрова не трогайте! Он настоящий мужик, и профессионал в своем деле!
— Махрова есть предложение назначить министром культуры СССР — небрежно бросил Симонов, вглядываясь в мое лицо, и я его не разочаровал. Мои глаза вытаращились, а челюсть отвисла:
— Да ладно?! Ну ни фига себе!
— Видите, мы умеем ценить дельных людей — усмехнулся Симонов — Потому ждем вас, и надеемся, что вы приедете на родину, как можно быстрее. Товарищ Шелепин лично хотел бы с вами поговорить.
— Опять — двадцать пять! — вздохнул я — Если товарищ Шелепин приедет сюда, я обязательно с ним поговорю. Хотя и не ведаю, что еще такого я ему могу сообщить. Но отъезд на родину в ближайшее время мной не планируется. И вот еще что — американские власти предлагают мне гражданство США. Я отказался, ограничившись видом на жительство. Вы не будете против, если я приму гражданство? Будет у меня два гражданства, Советское и США. Мне так удобнее летать по миру. Скоро я собираюсь слетать в Париж, меня приглашают на выставку, так это лучше сделать будучи гражданином США.
— Меня предупредили, что может возникнуть такой вопрос — Симонов кивнул — Нет, мы не против. Никто вам это в вину ставить не собирается. И вообще — товарищ Шелепин просил сказать, что грядут большие, очень большие перемены. Потому он и хочет, чтобы вы были рядом — в качестве советника. А если вы не в состоянии выехать в ближайшее время, он составил список вопросов, на которые просит дать ответ.
Симонов достал запечатанный конверт и положил его на столик, стоявший между нами.
— Я не знаю, какие здесь вопросы. Когда вы сочтете нужным ответить, напишите, запечатайте в конверт и позвоните вот по этому телефону (он написал на бумажке номер, показал мне, бумажку сунул в карман). И вот еще что: ваши награды лежат в посольстве. Если захотите их забрать — можете приехать. Либо мы сами приедет и привезем.
— Что с Зиной? — внезапно спросил я, сам того от себя не ожидая — С ней все в порядке?
— Она родила сына, все с ней в порядке. Если хотите — напишите ей письмо, я его передам.
— Нет! — тут же открестился я, чувствуя, как заныло мое сердце. Эх, Зина, Зина… как ты могла вот так меня взять, и отбросить?! Болит душа до сих пор… и сын. У меня — сын!
— Как назвала?
— Михаилом. Миша. Хороший, здоровый ребенок, на вас похож — улыбнулся Симонов — Вот и еще повод побывать дома! Ладно, ладно, я не спекулирую на святых вещах! В общем и целом, я сказал вам все, что хотел. И выслушал вас. Я передам руководству, лично товарищу Шелепину все, что вы мне сейчас сказали.
Все было сказано, говорить больше не о чем Я поднялся и протянул руку Симонову. Он ее пожал, и двинулся к выходу.
Проводив гостя и подождав, пока он не выедет из поместья, я распаковал письмо. Почему-то я ожидал, что там будет что-то личное — например, благодарности, пожелания или нечто подобное. Но внутри были только вопросы — под номерами. Тридцать вопросов, отвечать на которые с бухты-барахты никак у меня не получится. Первые десять касались политики страны, и ошибок, которые были допущены, и которые привели к развалу Союза. Я уже писал об этом Шелепину, но теперь эта проблема была разбита на блоки, одним из которых рассматривалась проблема откровенных предателей и просто бездарей, допустивших развал страны. Таких, как Горбачев, Ельцин, Бакатин и иже с ними… Второй блок — люди, которые могли бы успешно работать в государственной системе. Ну кто в первую очередь? Путин, конечно. Он еще учится на юриста, и только через три года начнет служить в КГБ. Шойгу — он еще школьник. Но пусть возьмут на заметку. И еще несколько дельных молодых людей, которые скоро составят элиту российского государства.
Впрочем — почему это российского? Советского! Вот сейчас я абсолютно верю, что СССР сохранится!
Ладно, потом еще поработаю. Подумаю над вопросами, напишу обо всем, о чем меня спросили. Надо же отрабатывать Героя и орден Ленина! Странное ощущение — я Герой Советского Союза! Долларовый миллионер! Хочется ржать до упада, и… немножко плакать. Очень уж я уважаю эту награду… заслужил ли я ее? Хмм… а почему — нет? А сколько я спас людей, уберег их от катастроф? А предатели родины, о которых я сообщил руководству страны? Да только одна спасенная жизнь Нади Курченко стоит награды! Нет, я все-таки заслужил, ей-ей заслужил.
— Можно?
За своими мыслями я не услышал стук в дверь, и очнулся только тогда, когда в комнату осторожно, опасливо просунулась голова Ниночки.
— Проходи, Нинусик…
