Точно, он не один. Я так и думал. Шарю по полу, разыскивая оброненный пистолет, нащупываю шероховатую рукоятку. Должно остаться пять патронов, если хозяин ствола не потратил патроны ДО меня. (Семь в магазине, один в патроннике. Три выстрела) Итак, задача — выйти и убить противника. Или противников. С чего я взял, что там один человек?
Створка двери открыта, через нее виден диван и часть стены с окнами, выходящими на улицу. Входную дверь не видать, второй убийца, если он не успел скрыться, находится справа, как раз у выхода. Перекрывает отход. И никуда он не сбежит, уверен — иначе зачем они сюда приходили? Должны закончить начатое!
Думай, Миша, думай! Сидеть здесь? Ждать, когда этот типы (типы?) свалят? А если их наоборот будет больше? Если гранату? Если автомат? Или газ? Нет, отсюда нужно валить, и как можно быстрее. И тогда альтернативы нет — надо выходить и разбираться с гадами.
Рывком выбрасываю свое тело вверх, отталкиваюсь ногами и рыбкой лечу вперед, переворачиваясь в воздухе на спину. Ловлю стволом темный силуэт, притаившийся у двери, делаю «двойку», и тут же переношу огонь на второго убийцу, присевшего за дверью в спальню. Есть! Оба валятся мягко и молча, без лишних звуков и телодвижений.
Еще минуту лежу молча, не двигаясь, слежу за входом. Нет, больше никого. Тогда встаю, иду к предположительно трупам — первым делом проверить, есть ли живые. Выстрела в спину я не хочу.
Живых нет. Одна пуля в грудь, вторая в голову. Это я умею.
Тот, что в спальне тоже мертв. За кроватью всхлипывает Ольга, время от времени тонко завывая. Раздражает.
— Тихо, твою мать! — рыкаю я, и как по команде всхлипы стихают. На секунду делается стыдно — напугал девку, а она тут совершенно ни при делах. Охота шла точно не на нее.
— Оля, одевайся — командую я, а сам включаю свет и щурясь бросаюсь разыскивать штаны, свитер и все остальное — мы уходим!
Надо отдать должное Ольге — выполнила она команду мгновенно — вскочила, и к шкафу, за одеждой. Сбросила ночную рубашку (оказалось, она спала совсем голышом, кроме ночнушки — ничего), начала одеваться — трусики, лифчик, колготки, и все это практически мгновенно, по-солдатски! Умеют женщины одеваться быстро, когда их прижаривает!
Три минуты, и мы уже надеваем ботинки! Четыре минуты, и бежим к двери!
— Стой! — торможу я спутницу, и салфеткой протираю пистолет, из которого стрелял. Потом вкладываю его в руку убитого мной первого убийцы. Так, на всякий случай. Пусть потом думают, что и как.
А еще — провожу экстренный обыск, через минуту убеждаясь в том, что мы все-таки попали. Все эти люди — мои охранники. Те самые, которые должны были сберечь наши дорогие тела. Весьма дорогие тела…
Интересно, что сейчас с Никсоном? Он вообще-то жив? А еще очень интересно — как эти придурки собирались оправдаться после моей смерти?
Выходим в коридор. Там чисто. Никаких охранников, никаких зрителей. Быстро, но не бегом следуем к лифту, жму кнопку первого этажа, и через минуту мы проходим мимо швейцара, даже не успевшего отреагировать на наше появление. Еще десять секунд и я открываю дверцу «чекера», желтого такси, пропуская вперед Ольгу. Плюхаюсь на сиденье и медленно, четко, фиксируя заспанного таксиста взглядом, командую:
— Вперед, и побыстрее. Потом скажу, куда поедем.
Таксист зевает, пожимает плечами, чекер рыкает движком и медленно трогается с места. Поехали!
— Что это было? — Ольга тихо бормочет мне в ухо, прижимаясь к плечу — Это кто такие были? А где охранники? Почему нас не охраняли?!
— Это и были охранники — так же тихо бормочу я, и оглядываюсь назад. И сразу же сердце екает — машина! Знакомая машина! Та самая, оперативная! О господи… значит еще ничего не закончилось. И что делать? Такси едет медленно, водитель позевывает, глядит по сторонам. Про таких говорят: «Поднять-то подняли, а разбудить забыли!»
— Эй, парень, послушай меня! — обращаюсь к таксисту через окошко в перегородке (не все, но многие чекеры оборудованы специальной перегородкой между водителем и пассажирами — она уберегает водителя от нападений шпаны) — Если ты не прибавишь хода и не попытаешься оторваться от машины, которая едет за нами от самого отеля, возможно что у тебя будут неприятности!
Водитель испуганно смотрит в зеркала заднего вида — я вижу, как он суетится. Машина заметно прибавляет ход и мчится уже как завзятый стритрейсер. Но куда там! Уйти от оперативной машины с форсированным движком и специально обученным водителем за рулем — это практически нереально.
— Вы во что меня втравили?! — вопит таксист, парень лет тридцати, и резко сворачивает направо, видимо надеясь сбросить преследователя с хвоста. Но тот не отстает, и похоже, что пытается пойти на обгон. Водила виляет, не дает ему обойти и куда-то прорывается. Куда? Не знаю. Может, к полицейскому участку? Или знает, где постоянно тусуется патрульный экипаж полиции? Можно гадать, а можно вцепиться с дверные ручки и ждать, когда проблема разрешится сама собой. Должен же таксер знать, где укрыться от бандитвы! Это его город, и кому, как не таксисту знать город досконально?
Точно. Вон вижу патрульную полицейскую машину, таксист рулит прямо к ней. С визгом тормозов останавливается, подняв облако пыли на обочине и бежит к «патрульке», оглядываясь на застывший поодаль темный автомобиль преследователей.
Пытаюсь открыть дверь такси, и не могу — сучонок ее заблокировал. Жду, когда подойдет таксист и с ним вместе патрульный коп.
— Вот, сэр! Вон та машина за нами гналась! А этот парень мне и говорит — вон мол, машина гонится, прибавь скорость а то будут тебе неприятности! Вы разберитесь с ними, сэр!
— Разберемся! — цедит сквозь зубы дюжий полицейский, поправляя свою красивую шляпу. Да, форма здешних копов на мой взгляд очень красива — шляпы, красивое голубое сукно формы — это тебе не дурацкая форма нынешних советских полицейских. Тьфу! Милиционеров, конечно! Дурацкие неудобные кители, фуражки, вечно слетающие с головы. Чтобы бежать за преступником надо эту фуражку снять, иначе она точно окажется в придорожной канаве — ветром с башки сдует.
Впрочем, возможно что я и слишком уж критичен к форме наших ментов. Но вот не нравится она мне, и все тут! Устарела. Я про советскую ментовскую форму. В двухтысячных у полиции появилась новая форма, и вот та уже гораздо удобнее прежней.
Коп выше меня ростом. Молодой, сытый, дородный — парень из хорошей семьи. Смотрит строго, на лице нет ни тени сна. Он не спал, а бдил за порядком. Ну что же… плюс ему! Порядочный коп! Главное, чтобы на нас с Ольгой уже не дали ориентировку. Тогда нам точно трындец. А
