Пятница есть пятница. Последний день рабочей недели. Валентина Николаевна уехала в УКС без возврата. Утром шеф тоже куда-то отбыл, обещая секретарю вернуться к концу дня. Хотелось бы верить.
Ирина Петровна уже не верила в свою счастливую звезду. Скорее всего шеф не вернется. Придется выйти в понедельник на работу и доканать руководителя своим увольнением. Болела голова. Настроение совсем нерабочее. Она готова была хоть сейчас встать из-за стола и покинуть эти стены навсегда.
Нет, шеф не обманул. За полчаса до окончания рабочего дня появился в офисе. Через открытую дверь кабинета было слышно, как он, проходя по коридору, кого-то ругал по телефону, обещая выдернуть откуда-то тот шнур, о котором шла речь, и подсоединить его к высоковольтной линии электропередачи. Шеф был грозным, но справедливым. Ирина вздохнула. Вроде он даже ничего себе так, обходительный. И симпатичный. Она смотрела на него не как на шефа, а как на постороннего мужчину. Вот если бы такой попробовал с ней познакомиться… Нет, не на улице, где-нибудь в культурном месте. Она бы что? И призналась себе, что не отказалась бы. Только куда ей до длинноногих, молодых и рьяных! И о чем это она думает?
Вот, легок на помине.
— Ирина Петровна, вам завтра нужно выйти поработать, — голос не требовал, а… просил?
— Что за срочность? — Такое бывало. Это нормально.
— Двойная оплата, как всегда. Работаете до обеда, ставим полный рабочий день.
— Что нужно сделать?
— Сводную ведомость объемов работ по монтажу оборудования связи.
— Понятно. Ну, раз надо, значит, надо. — Появилась надежда: вдруг шеф проявит настойчивость и вновь повторит свое предложение остаться? Главное, не лопухнуться. Хорошо, до понедельника она помолчит об увольнении. Настроение приподнялось ровно настолько, чтобы заглянуть в глаза стоящего перед ней мужчины. Голубые… Как-то сердце взволнованно трепыхнулось. Запах мужского парфюма коснулся обоняния. Нравится.
А Вадим Федорович не верил в свое счастье. Не отказалась! А ведь имела право. Есть Бог на свете.
* * *Суббота — неофициальный рабочий день. Поэтому вид одежды — вольный. Чувствуя легкий озноб, Ирина натянула джинсы и надела широкий длинный свитер с высокой объёмной горловиной. Погода хоть и была сухая и солнечная, но ветер казался прохладным.
Офис встретил непривычной гулкой тишиной. Кроссовки, по-кошачьи мягкие и удобные, гасили шаги.
Сводная «пошла» быстро и практически без переделок. Удалось уложиться за три часа. Прогуляться бы, только головная боль не давала покоя. Глаза слегка слезились. Неделя выдалась напряженная.
От легкого стука по полотну открытой двери вздрогнула. Ведь не слышала ничьих шагов!
В дверном проеме стоял… Коршунов.
— Добрый день, Ирина Петровна, — приветливая улыбка осветила его лицо.
— Доброе. Проконтролировать решили, Вадим Федорович? Уже закончила. Вам распечатать?
— Нет, скиньте мне файл на почту. Вечером дома посмотрю.
Он так же, как и экономист, был одет «свободно». Длинные подкаченные ноги облегали синие джинсы. Кроссовки того же колера. Толстовка. В вырезе проглядывала футболка под цвет глаз. Надо же, знает, как сыграть на сочетании, чтобы привлечь женское внимание! Ирина, собирающая сумку, поймала на себе его заинтересованный взгляд. Надо сказать, что и Кошкин свитер очень даже гармонировал с оттенком её радужки. Не одному же ему быть неотразимым?
— Ирина Петровна, а давайте рванем в лес. И одеты вы подходяще.
— Давайте. А лопату вы прихватили?
— Зачем?
— Полагаю, что могилу себе мне самой придется копать?
— Ири-и-на Петро-о-вна! Что за мысли в такой хорошенькой головке? Я место знаю, там столько грибов! Опят с одного пенька можно полведра собрать! Одному мне скучно как-то, да и вам развеяться не помешает. Составьте мне, пожалуйста, компанию.
Котова замерла, подозрительно косясь на начальника. Это он что, кадрит её?
Глава 12
«…Молодой мужчина смотрел в зеркало, глупо улыбаясь своему наголо бритому отражению. Его густые волнистые волосы лежали под ногами. Тело и воля уже не принадлежали ему. Любое сопротивление тут же подавлялось магией жрицы.
— Я заметила тебя ещё в обители Древних, мой нежный мальчик. — Морщинистая сухая рука, унизанная перстнями, легла на плечо раба. — Ты что-то искал среди старых свитков в келье Главного Служителя и не заметил меня, проходящую мимо. Твое тело было напряжено, твои глаза горели азартом. Великолепный экземпляр! Как тебе твой новый образ? Посмотри на меня!
Старуха с худым, выбеленным пудрой лицом, больше похожим на обтянутый кожей череп, стояла позади него. Впавшие, подкрашенные темным золотом глаза, смотрели изучающе, едко, страшно. Ладонь заскользила по предплечью искателя артефакта, спустилась на запястье и сжала его с такой силой, что парень зашипел от боли…»
Чистобаев не глядя неловко дернул в сторону рукой в попытке ухватить графин с водой с прикроватной тумбочки. Ему требовалось вода. Очень много воды! Запить сухость во рту, возникшую в процессе чтения новой главы его романа, присланного ночью «доброй» Ирэн.
Шаря в пространстве, заметил странность — графин не находился! Отвлекшись от чтива, с раздражением вскинул голову. Сосуд с вожделенной влагой преспокойно стоял на столе в окружении стаканов. Александр мог чем угодно поклясться, что не ставил его туда! Подняться не хватало сил. Его будто пригвоздило к постели, придавило тяжестью ноутбука и трагедией, что обрушилась на его творчество. Его произведение, детище, превратили в фарс! Главного героя, этого рискового, отважного и бравого авантюриста, кинули в омерзительные объятия столетней старухи — жены Первого Советника Повелителя чужой, хищной планеты!
Майор полиции облизал сухие губы и вновь уткнулся в экран. Ответа на вопрос, почему он до сих пор читает это безобразие, у него не было.
«…Холодная каменная поверхность огромного разделочного стола замковой кухни, на которой он лежал, жалила спину бедняги острее огненных языков пламени. Скупая мужская слеза прочертила мокрый след на гладковыбритой щеке раба. Лицо его скривилось от отвращения к самому себе. Голова ведьмы, покрытая жидкими волосами цвета фуксии, торчащими во все стороны, с просвечивающими между ними проплешинами серой кожи, исследуя длинным мерзким языком живот, все ниже опускалась к…»
Александрович почувствовал, как тошнота подкатывает к самому горлу.
«…Ладони с длинными крючковатыми пальцами и острыми ногтями, больше похожими на цепкие иссохшие конечности древнего птеродактиля, с силой раздвинули колени несчастного пришельца.
— Не упрямься, мой сладкий, я доставлю тебе несказанное удовольствие, — прошамкала жрица, — а потом ты мне…»
Глубокий нокаут!
Выпотрошенная дорожная сумка полетела в сторону. Это последний раз, когда он куда-либо ездил без аптечки!
Мобилизуя последние силы, чувствуя нарастающую боль в области сердца, сыщик на подкашивающихся ногах поплелся в соседний номер. На его стук дверь распахнулась, являя собой коренастого мужичка в тельняшке.
— Слушай, матросик, у тебя нет случайно валидольчика? Что-то как-то мотор шустрит не понарошку, — Бай, поморщившись, потёр кулаком грудь. — И от головы что-нибудь, если есть.
— Плохо выглядишь, сосед, — мужчина махнул рукой, приглашая войти. — Я не матросик, — усмехнулся, доставая из чемодана барсетку с красным крестом, — я — ветеринар.
