— Оказ-ся бальш глаз бываю не толь от страх…
— Подожди, Ирина, — Валентина помогла сослуживице, теперь уже бывшей, открыть заднюю дверь автомобиля.
— Вадим, ты уж не растряси нашу красавицу. Она при мне звонила сыну, и я подтвердила, что всё будет хорошо и она будет ночевать у меня.
— По-моему, ты переборщила с кондицией. — Коршунов подозрительно покосился на Ирину, с кряхтением устраивающуюся на заднем сиденье его «монстра».
Шаповалова покаянно развела руками.
— Немного не рассчитала. Я тебе таблеточек шипучих от похмелья в пакет бросила. Там же баночка огурчиков соленых и баночка капустки с рассолом. Будешь с утра лечить нашего экономиста. Так, что ещё… — Задумалась. — О, тазик не забудь поставить у кровати. На всякий случай!
— Ну спасибо тебе, фея-крёстная! Удружила! — беззлобно прошипел большой босс и вздрогнул от резкого хлопка по стеклу дверцы неугомонной пассажирки. Она явно нервничала, подгоняя водилу. Мелькнула у Коршуна мысль: везти её прямиком по месту прописки, но, отогнав благопристойный ангельский порыв, решил, что пришло время побыть дьяволом. Коварным, бескомпромиссным, порочным!
— Езжайте с Богом, дети, — абсолютно трезво рассмеялась Валентина, довольная проделанной работой над чужими ошибками. — Ты её «покрути» по городу. Пусть утихомирится маленько. А впрочем, сам разберёшься. — Она махнула рукой: «Трогай!».
— Шеф, домой! — скомандовала Котова, устроившись в уголке на заднем кресле аккурат за водительским сиденьем, откуда ей была видна только макушка водителя, и то частично скрытая высоким подголовником. Темнота в салоне не позволяла рассмотреть даже цвет волос. Встречные фары и огни фонарных столбов мелькали, создавая какую-то световую круговерть перед глазами. Яркие красочные сполохи размытых витрин, неоновые всплески названий магазинов и заведений сливались в затейливый калейдоскоп сквозь мокрые стекла «бегемота».
Коршунов на одном из перекрестков мельком глянул на притихшую пассажирку через плечо: она там живая?
— Надо же, как похож на моего бывшего начальника! — протянула «живая» восхищенно.
Вадим, немного обиженный тем фактом, что его даже не узнали, решил сыграть на заблуждении подчиненной.
— По вашему тону, дамочка, можно понять, что ваш бывший начальник… кто?
— О-о-о, редкая… редкий редиска, — встрепенулась Котова, увидев в «лице» незнакомого таксиста благодарного слушателя всех её несчастий.
— Почему?
— Знаешь, как обидно? Я ему говорю: подпиши, а он, гад, щёлк замком и ручку оторвал. А заначку спрятал. — Ирка покивала доверительно головой, подтверждая сказанное. — Так и не дал. И грибы сам сожрал… мои… с рыжей паучихой. Чтоб ей сплохело!
Вадим чуть не поперхнулся. Что у трезвого на уме — у пьяного на языке? Сейчас бы её и допросить. С пристрастием.
— Ручку оторвал?
— Да-а-а, китайскую. На самом деле она не китайская, а африканская, бумеранг настоящий. Я её в стену, а она в шкаф! — Дамочка замолкла.
Спит уже? Рано ещё! Он главного не разведал!
В салоне было уютно и тепло. Пахло чем-то очень знакомым. Кошка на миг прислонилась виском к прохладному стеклу и медленно стала погружаться в дрёму. Резкий голос водилы выдернул её из этого состояния:
— Эй, пассажирка? Что начальник-то?
— Босс? Трусы, как мои обои в кухне. Наверное, один художник рисовал.
Коршун от неожиданности тормознул. Хорошо, что ночь в городе. Движения совсем нет. Плюс выходной. А то «поцеловал» бы кто-нибудь его в задний бампер.
Ирку резко кинуло на спинку переднего сиденья, а потом обратно.
— Эй, не дрова везёшь! Высчитаю с зарпла… неважно. Понакупают прав, — пробурчала недовольно вполголоса и тут же легонько похлопала его по плечу. Вадим от неожиданности вздрогнул. — А я тебе про носки говорила? — «Сатрап» отрицательно и очень старательно мотнул головой. — Представляешь, он ещё пару носок раздербанил. Две! Одни убытки, а не шеф. Это я удачно от него сбежала.
— Это кто от кого сбежал? — вовремя заткнулся Вадичка, чуть не сдав себя. Про эти носки он до сих пор вспоминает с содроганием. Но ведь сам виноват. У него глаза чуть не выскочили из орбит, когда вечером он снял дома туфли. Вот куда смотрели эти самые глаза, когда он натягивал на ноги сию часть мужского гардероба? Знает, куда. На предмет женского туалета из бордового шёлка с тонкими дымчатыми кружевами, выглядывающий из-под полотенца на сушилке.
— А ещё отравить меня хотел. Цветы эти тетра… трацик… циклетные притащил. Пьянющи-ий в дым! Там, на коврике и уснул.
— Где там? — вкрадчиво продолжал осторожный допрос Коршунов.
— А, — Махнула рукой досадливо. — В прихожке, как соседский Бобик.
Вот её послушать, так он вообще негодяй получается! Да еще и алкоголик, который не в состоянии добраться до кровати и спит исключительно на полу у входной двери! Это и было-то первый раз в его жизни! Студенчество не трогаем. Это не считается.
— Любит тебя шеф, — выдавил из себя Фёдорович, надеясь начать разведку боем.
— Ах-ха, любит, — скептически парировала Ирина. Её голос с каждым словом звучал все тише. — Так любит, что бросил меня на произвол судьбы, мерзнуть в ледяной тундре. От семьи, подруги и… от него. — Ирка всхлипнула.
Её всхлип показался Вадиму похожим, скорее всего на всхрап. Так и есть! Клиент готов — можно выносить!
* * *Её мутило. Во рту будто куры переночевали. Голова немного кружилась, стоило её приподнять от подушки, и невидимые злобные молоточки болезненно стучали в затылочную часть черепа. Так плохо Петровне ещё никогда не было. Она шарила рукой вокруг себя в поисках стакана с водой на столике возле дивана. Под руку ничего не попадалось. Ни столика, ни стакана. Ан нет, что-то есть. Кот? У неё дома кот? Или собака? В её постели? Ну, Сашка!
Ирка, застонав, села, пытаясь ногой нащупать край диванчика. Безразмерный он какой-то оказался! Наткнувшись на чьи-то нижние волосатые конечности замерла, всматриваясь в то, что покоилось рядом с ней. Наклонившись ниже, отпрянула, зажав рот рукой.
— Ирина, не пугайся. Тебе плохо? Тазик с той стороны.
Кошка кувыркнулась в указанном направлении и, витиевато матюкнувшись, скатилась с кровати на пол. Обеими ступнями угодила в огромную лохань, которая с глухим стуком забрякала по паркету, заставив гостью густо покраснеть. Он бы еще корыто поставил! Никогда Котова не страдала нелицеприятнейшей хворобой после изрядной «дегустации» горячительных напитков. Её желудок всегда стоически-героически боролся с бунтующим компотом в пищеварительном органе.
Она стояла под душем в чужой шикарной чёрно-белой ванной комнате уже минут двадцать, не веря в происходящее. Голова кружилась, отчего геометрический рисунок по бордюру на кафельной плитке дергался в дикой пляске. Слабость и внутренняя тряска, будто все органы поместили в кисель, делали её состояние до отвратительного паршивым. От раздавшегося осторожного стука в дверь вздрогнула.
— Ирина, тебе плохо? Можно войти? — Хозяин «пентхауса» беспокоился.
Что?!
— Нет! — квакнула поспешно. Даже голос отказывался служить.
— Полотенце на стиральной машине лежит. Белое. И халат мой надень.
Как она сейчас будет ему в глаза смотреть? Где он её подобрал? Куда она успела вляпаться? Вот Валю она помнила. Хорошо помнила. Такси помнила.
