Коршунов сервировал стол. Покосился на неё, отмечая, что не мешало бы и в самом деле упаковать даму в её костюм. А то в таком виде она вызывала в нём только одно желание. Но из принципа заявил:
— А мне нравится. Я тоже не в смокинге.
— Как угодно, вам на меня смотреть, — вздохнула, огорчившись отказом. Вот ведь упёртый какой!
Она с интересом осматривала пространство просторной кухни, объединённой с обеденной зоной. Все рационально и на своих местах. Ни одной лишней детали. Вздохнула, вспоминая свою «брежневку». Все её общие квадратные метры, наверное, поместятся в его спальне.
Вадим незаметно наблюдал за бывшей подчиненной. Перехватив её взгляд, остановившийся на тефалевой сковородке, усмехнулся:
— Ирина, это уже не будет неожиданностью. Присаживайся к столу. — Обаятельно улыбнулся.
Петровна, пробурчав что-то с досадой, присела на краешек стула. Есть действительно хотелось. Ароматы по кухне плавали такие, что желудок сводило в предвкушении вкусненького.
— А вы сами готовили или из ресторана заказали? — Кошка изучала красиво сервированный стол.
Ну, нарезку из готовых мясных деликатесов она и сама соорудить может. Парочку салатиков из свежих помидор — огурчиков — перчика тоже труда не составит нашинковать. А вот выуженное из духовки блюдо с румяной курочкой, обложенной картофельными шариками с сыром, украшенными свежей зеленью, вызвало уже серьёзное подозрение, что хозяин способен и на такое.
— Что-то Анна Тимофеевна, что-то сам, — уклонился от прямого ответа гостеприимный хозяин и извлёк из барной стойки бутылку марочного вина. — Голову нужно поправить?
— А как же тренажёр? Не проще ли было с этого и начать?
— Не проще. Тогда бы я лишился воистину эстетического наслаждения лицезреть тебя в таком виде!
— Если вспомнить, как вы меня уже видели и в чем, то этот наряд самый приличный.
— Твоего «крокодила» я не забуду никогда! — рассмеялся Вадим.
— А я про то, в каком виде проснулась, — намекнула Ирина, принимая бокал вина из рук большого босса.
Коршунов отвел скромно взгляд.
— Ну… всем мужчинам нравится элегантное женское белье на красивом женском теле, — туманно заметил он.
До Котовой вдруг дошел весь кошмар её позора. Осознавая, что на ней надет самый простецкий и дешёвый гарнитур «сбегать быстро в магазин», она готова была провалиться сквозь этот паркетный пол. Куда угодно! К соседям, к чертям под землю!
— Я не собиралась на свидание, — уткнувшись в тарелку, пробурчала недовольно, чтобы скрыть смущение.
— Раздевалась ты сама, я только помог с юбкой. И если тебя это успокоит, снимал её с закрытыми глазами. Честное слово! — Выражение его лица было такое, что не поймешь: наслаждается он этим разговором или издевается над ней, несчастной.
Некоторое время в помещении был слышен только звук столовых приборов. Оба понимали, что длительная пауза в беседе только усугубляла и без того буквально ощущаемую напряженность между ними.
— Вадим Фёдорович, а вот ответьте честно… — Первая не выдержала Ирина. Так хотелось спросить о его семье, есть ли дети, разведён? Но понимание того, что такие расспросы могут причинить душевную боль, остановило.
Вадим вопросительно смотрел на гостью и, кажется, понимал, что именно она хотела знать. Что он ей мог ответить? Что был женат? Богемная жена не хотела детей, берегла фигуру. Эти её постоянные фуршеты, непонятные сборища, клубы. И он сознавал, что время неумолимо бежит, да и любовь осталась только в воспоминаниях, уступив место раздражительности, хронической усталости и недовольству образом жизни благоверной. Разрыв был тяжёлым, надолго отбив желание связать себя узами брака с новой избранницей. Да и связывать было не с кем. В основном женщины искали в нём средство для своего благополучия, не заботясь о его желаниях. И никто из них не хотел ребёнка. Сейчас перед ним на диванчике сидела женщина, которую он любил, а она его — нет. И ничего с этим сделать нельзя.
— Ирина, я тебе совсем неприятен? — Она чуть не выронила вилку из рук от такого прямого вопроса. Брови удивлённо поползли вверх. — Но ведь там, в лесу…
— Ещё грибы вспомните. С рыжей скушали? — Слова необдуманно слетели с губ.
— Дались тебе эти грибы! — вспылил он, вспомнив её жалобы в «такси». И снова эта «рыжая»! — Валентине Николаевне отвёз. Не угощала?
— Что? При чём тут Шестопалова? — Разрозненные кусочки пазла начали складываться в голове, обретая ясность. — Та-а-ак… Это что получается? Да, конечно! — Котова даже подпрыгнула от поразительной догадки. — Заговор? Валюшкина работа? А? Признавайтесь! Запихали в «бегемота», ещё и посмеялись на пару с коллегой над пьяной женщиной! Не ожидала от вас.
— Ты согласилась ехать со мной добровольно и сама села в машину!
— Как вы смеете лгать, мужчина! — Кошка схватила первое попавшееся под руку и запустила этим в кавалера напротив.
— Так, да? — Коршунов поднялся, вытирая со лба остатки помидора, и с угрожающим видом направился вокруг стола в сторону обидчицы.
Не успела Ирка ничего подумать и тем более предпринять, как он опрокинул её на диванчик, зажимая рвущиеся в бой руки, и она, задохнувшись от его такой близости, почувствовала горячее мужское дыхание на своём лице. Его губы жадно ловили её, а она умудрялась отклоняться и увёртываться. А сознание… сознание просило другого: объятий и ласки его рук, его губ.
В какой-то момент он остановился, отстраняясь, тяжело дыша. Остервенело растер ладонями лицо.
— Ира, я не насильник. Видит бог, я сделал всё что смог. Люблю тебя, понимаешь? Не знаю, почему ты мне не веришь, не хочешь видеть. Не слышишь меня. Но… — с этими словами он тяжело поднялся. Выходя из кухни, притормозил и, не оборачиваясь, глухо произнёс: — Раз не мил, ты свободна.
Кошка сидела, как громом поражённая. В висках клокотала кровь. Мелко подрагивали кисти рук.
Вадим вернулся с её одеждой на плечиках, сумкой и обувью в руках.
— Анна Тимофеевна привела все в порядок. Дверь не заперта.
И оставил её ошарашенную и подавленную одну, скрывшись где-то в глубине своей огромной квартиры.
Он нашёлся в кабинете. Сидел в глубоком кресле перед камином с бокалом виски. Большой босс никогда не думал, что это будет так больно. Когда ты наконец-то сознаешь, что тебе нужна одна определенная женщина, а ты ей совсем не нужен.
На тихо вошедшую гостью даже не взглянул. Ирина вытерла ладонями мокрые от слез щёки и несмело подошла, встав напротив него.
— Вадим Фёдорович, — робко выдавила из себя, встречаясь с ним взглядом, полным затаённой печали и безнадёжности, проникающим в самую душу, растапливая в сердце последние льдинки, — понимаете, есть физическое влечение и есть… — Она совсем растерялась. — Вы так неожиданно проявили ко мне интерес, что я оказалась не готова. Совершенно. Вы не неприятны мне, нет. То, что я чувствую к вам, — это больше, чем симпатия. И больше, чем влечение. — Пальцы вцепились в ворот халата, сжимая его на груди. — Если бы вы знали, как тяжело вновь поверить после того, как тебя предали. Впустить кого-то в свою жизнь и жить со страхом, что
