Рука у Бруно была жёсткая и горячая. Сжавшись в напряжении, девушка ждала нападения, готовая в любой момент к бегству. Лес выглядел мирно, и думать о бойне на дороге не хотелось.
Мужчина чувствовал её состояние, временами сильнее сжимая руку, причиняя боль, но его спутница молчала.
Раннее утро. Дул приятный ветерок, окончательно разгоняя туман, отчаянно цепляющийся за низкие лохматые ветви елей, змейками закручивающийся вокруг стволов деревьев. Восходящее солнце жаркими живительными лучами пронзало густые кроны деревьев, играя в них «зайчиками», отражаясь в каплях росы, вспыхивая радужными искорками. Наступал новый день.
Рыцарь остановился, и Наташа увидела ручей. Или это та самая маленькая речка? Не веря глазам, восхищённо глянула на сопровождающего. Он, самодовольно улыбаясь, произнёс:
— Ты этого хотела?
Она отрешённо шепнула:
— Я не понимаю.
Он усмехнулся, выпуская её руку. Ему в этом месте нравилось в любое время года. Бруно давно мечтал построить большой дом на берегу похожего ручья, привести в него любимую женщину, обзавестись детишками. Герард обещал помочь со строительством. Сбережений у командующего хватало, но друг сказал, что дом станет свадебным подарком. Не хватало совсем малого — любимой и единственной. Женщины-то были, но такой, чтобы жизнь отдать за неё не жалко было… Такую пока не встретил. Он поднял голову и расправил широкие плечи. Глубоко вдыхал влажный утренний воздух, любуясь зарождающимся днём, щурясь от палящих лучей ослепляющего солнца.
Ручей — широкий, с глубоким руслом — шумно сбегал с небольшого пологого холма, журча и ускоряясь на маленьких порожках. Через чистую прозрачную воду просматривался каждый камешек на его дне. Редкие кусты, одиночные ели и ёлочки подступали близко к воде.
Девушка скинула накидку, стянула с плеч косынку и опустилась на колени у ледяной воды, приятно холодившей горячие руки. Прислушалась к себе: поднялась температура, болело горло. Скоро подействует таблетка и станет легче. Умывалась с удовольствием, тщательно оттирая от крови руки, лицо, шею. Грязные ноги, в синяках и ссадинах, обмыла частично. Раны на икрах покрылись коркой, но тревоги не вызывали. С сожалением вспомнила о мыльце в потерянном рюкзачке. Покосившись на сопровождающего её воина, тяжело вздохнула, оглядываясь по сторонам. Зачерпнула горсть воды, принюхиваясь. Пила жадно, долго, бесконечно черпая её заледеневшими дрожащими ладонями. Вода обжигала воспалённое горло. От напряжения сводило скулы.
Бруно следил за каждым её движением. Смотрел на шею и открытые руки, как она грациозно неторопливо двигается, смущаясь от его взглядов, и ловил себя на мысли, что женщина ему нравится. То и дело бросал любопытный взор на место разрыва платья.
Наташа долго отмачивала грязь в волосах. Нащупав на макушке рану с запёкшейся кровью, надавила. От прострела острой боли невольно пискнула, морщась. Мокрое выделение под пальцами озадачило.
Отцепив ножны с мечом, и кладя их рядом с собой, Бруно с сомнением взглянул в сторону незнакомки. Она не будет пытаться убить его? Улыбнулся: нет, такая не будет. Сняв поясной ремень с оружием, стянул кольчатую броню. Она с сухим шелестящим стоном упала рядом. Прошёлся мокрыми руками по волосам, ероша их, облегчённо вздохнул. Скинув насквозь пропотевшую рубаху, умылся по пояс. С громким шлепком опустил рубаху в воду, шумно хлопая по камню, чем испугал женщину, пьющую воду из ручья.
Она вздрогнула, косясь на обнажённого по пояс мужчину, отмечая хорошо накаченное тело, слегка тронутое загаром. Глянув на своё многострадальное платье, панталоны с засохшей кровью и следами страсти насильника, поморщилась. Махнула ему, привлекая внимание:
— Эй, боец! Я пойду за валун, — указала на широкий камень, частично уходящий в ручей, — и простирну свою одежду тоже. — Показала на его рубашку в воде и потрясла платьем. — Попробуй только пойти за мной. — Погрозила ему пальцем, красноречиво хмуря брови. Вот и поговорили. Хоть не забудет, как звучит русский язык.
Бруно широко улыбнулся, кивая:
— Давай, иди. Только недолго там. Скоро тронемся в путь, — и продолжил тихо: — И чего стараюсь? Будто она понимает, о чём я толкую.
Девушка, часто оглядываясь на сероглазого, выкручивающего рубаху и следящего за ней прищуренными глазами, скрылась за валуном. Широкий и плоский, он доходил ей до подбородка, так что она имела возможность следить за мужчиной. Тот, уже не обращая на неё никакого внимания, расправлял рубаху на маленькой пушистой ёлке.
Наташа, скинув платье и бельё, укутавшись в накидку, как в банное полотенце, присев возле воды, оттирала свою одежду. Вспомнила, как они с мамой покупали платье, как она, довольная покупкой, чувствовала себя вполне счастливой.
«Ничего, — думала, вздыхая, — даже если эти сектанты притащат меня к себе, я всё равно сумею сбежать. Может, даже удастся карту какую-нибудь подсмотреть. Или телефон будет. Было бы здо́рово. Но кто им позволяет безнаказанно убивать других людей? Разборки, наверное. Что-то не поделили. Есть же в России религиозные общины. В Германии тоже могут быть».
Так рассуждала незадачливая путешественница, выкручивая озябшими руками одежду и расправляя её на кусте смородины.
Её сопровождающий мирно растянулся у ручья на траве и, сложив руки под головой, дремал.
Устроившись на маленьком камне, девушка достала зеркальце. Глянула в него и… не удивилась. На неё глазело страшилище с опухшим лицом и мокрыми перепутанными волосами. На щеке проступил лиловый синяк, на подбородке ссадина. На шее чётко виднелись багровые отпечатки пальцев душителя.
Наташа извлекла из сумочки пилку для ногтей и ножнички. Обломанный ноготь цеплялся за тонкую ткань платья, напоминая о себе. Пришлось остричь все ногти. Прощай, французский маникюр!
Осторожно, сантиметр за сантиметром разбирала влажные волосы. Всхлипнула, с огорчением отмечая, что на расчёске осталось много вычесанных. Сняла серьги и кольца, пряча их в сумочку под замочек. Крест оставила на себе.
Закончив расчёсываться, достала салфетки и старательно ими вытерлась. Цветочный запах успокаивал. Тяжело вздохнув, закрыла глаза, подставив лицо жаркому солнцу, уверенно взошедшему из-за невысоких гор, поросших густым тёмным лесом. Надавила салфеткой на рану на голове, громко ойкнула. С омерзением отбросила пропитавшуюся бурой жидкостью салфетку, сжала голову руками и, закрыв глаза, застонала. Прошедшие события молниеносно всплыли в воспалённом мозгу. Нервным ознобом свело скулы. Покрасневшие от лопнувших сосудов глаза наполнились слезами. Они прорвались неудержимым потоком, согревая холодные щёки. Накопившееся напряжение с дрожью покидало тело. Наташа, закрыв руками лицо, тихо заплакала.
* * *Бруно снился сон. Впервые за много лет.
Он сидел на берегу реки и смотрел на её медленно текущие мрачные воды. Нещадно пекло солнце. Пот горячими струйками стекал по спине и груди. Мучила жажда. Нащупав в траве флягу, потряс ею. Пусто. Хотелось войти в реку, но что-то удерживало: он, словно, чего-то ждал. Долго и мучительно, до боли в глазах всматривался в её воды. Страх сковал тело. Над поверхностью реки показалась голова. Женщина, взмахнув руками, ушла под воду. Тонет! Не раздумывая, он бросился на помощь,
