— А где учился ты?
— Меня учили здесь. Было много учителей, — усмехнулся он. — Когда-нибудь я расскажу тебе, как сбегал от них и прятался в кухне. А однажды…
В коридоре послышался шум. Наташа повернула голову к двери:
— Мне пора.
— Придёшь после вечери?
— Не знаю. Постараюсь, — и мысленно добавила: «Если буду жива».
Вошла Кива. За ней шла служанка с тяжёлым подносом.
— Госпожа, — расплылась кормилица в улыбке, приседая. — Рада видеть вас во здравии.
— Я тоже рада видеть вас, — ответно улыбнулась девушка.
* * *Близилось время обеда. В полукруглом зале сновали кухонные работники. Спускаясь на свой этаж, Наташа встретила женщин с вёдрами и тряпками. Дошла очередь до уборки покоев на втором этаже. Из-за поворота показалась экономка. Очень кстати. Добровольно убрать комнату компаньонки графини никто не спешил:
— Клара, добрый день, — на приветствие девушки женщина опустила глаза, делая книксен. — Пожалуйста, замените в моей комнате по́лог над ложем и в умывальне над бадьёй. Пол и окна тоже не помешает вымыть.
— Окна? — экономка вскинула удивлённые глаза на иноземку. — Хозяин приказал никогда их не трогать.
— Хорошо, окна не трогайте.
Стекло… Если ещё нет зеркал, то можно догадаться, сколько стоило Бригахбургу остеклить окна во всём замке. Да стекло ли это? Наташа задумалась, пытаясь вспомнить, что она знала из истории стекла? Может быть, в окна вставлено вовсе не стекло, а слюда? Оконная решетчатая рама, изготовленная под стёклышки небольшого размера, вполне могла быть заполнена слюдой.[4]
Решив спуститься на первый этаж и заглянуть в кухню, задумавшись, девушка натолкнулась на мужчину, поднимавшегося по лестнице с полными вёдрами воды. Широкие плечи водоноса выглядели внушительно. Желая пропустить его, Наташа прижалась спиной к стене. От него, грязного и нечёсаного, пахло отвратительно. Она сморщила нос.
Яробор посторонился, давая ей возможность пройти. Перехватив брезгливое выражение её лица, не смущаясь, мрачно ухмыльнулся:
— Что, не нравлюсь?
Она помнила, что должна ему за то, что он её не «сдал», но лицемерить не привыкла:
— Не нравишься.
Ни один мускул не дрогнул на лице раба:
— Привыкла ласкать гладких да сытых, — констатировал он, обдав девицу неприязненным взором, кивая ей, чтобы проходила.
Она сузила глаза, думая, правильно ли его поняла? Непривычный го́вор сбивал с толка. Но выражение его лица говорило само за себя.
— Грязных и нечёсаных, точно, не люблю, — шагнула она на ступеньку ниже, задев ведро и вымочив подол платья.
Яробор опустил глаза на мокрое пятно:
— Не взыщи, виноват.
— Боишься наказания? А с виду такой грозный, — усмехнулась Наташа, отряхивая воду.
— Если бы боялся — был бы мытый и сытый.
— Это не оправдание. Колодец во дворе. А сытый… — запнулась она. Похоже, рабов кормили плохо. Или ему не хватало. Такому нужно две порции еды. Или три.
— Вот видишь, ничего ты не знаешь, — наклонился к её уху русич, щурясь. — И не русинка вовсе — самозванка.
— Шантажировать собрался? — он, как видно, её не понял. — Не боюсь тебя. Иди, верный цепной пёс, доложи своему хозяину, что вывел русинку на чистую воду. Награду получишь, по голове погладят и кость дадут, — хотелось причинить ему боль. С горечью в голосе сказала: — Не думала я, что русичи в рабах ходят.
— Знал бы, что дерзкая такая, выручать бы не стал, — его губы заметно подрагивали.
— Ещё не поздно выслужиться. Скажешь, что обознался. Накормят досыта и помоют в бадье, — Наташа хлопнула его ладонью по груди. — Давай, иди, лижи пятки хозяину, захухря, — процедила она сквозь зубы.
Захухря — нечёсаный неряха. Это старорусское, забавное слово она прочла давно, уже и не помнит где. Почувствовала полное удовлетворение от того, как раб изменился в лице. Ага, понял! Вот и отлично. Видела, как напряглись мышцы на его плечах. Если бы не вёдра в руках… летела бы, наверное, с реактивным ускорением с крутой лестницы. Запоздало шевельнулся страх, перехватив дыхание. Похолодело внутри. Не оглядываясь, сдерживаясь от желания побежать, девушка торопливо пошла вниз. Вот и поговорили с соотечественником. Она печально усмехнулась.
Яробор смотрел ей вслед, недоумевая. Кто она? Видно, что не русинка, а слова русские ведает, речь понимает. У них в посаде девки тихие да покладистые. Глаз не подымут, слова наперекор не скажут, руки под подол передника прячут. Смотрел ей вслед, и душа его летела за ней. Мо́рок напустила? Не выйдет, не таких видывали. Ухмыльнулся, продолжив путь, думая, если бы повстречал её в поле или в лесу — безнаказанной за дерзость не осталась бы.
* * *— Франц, поди сюда, — Бригахбург передал коня слуге, оглядываясь по сторонам. — Всё сделал, как я велел? — На его утвердительный кивок, наклонил голову набок. — Рассказывай.
Мальчишка шмыгнул носом:
— Они свернули в лес сразу же за рощицей, хозяин. Потом спешились, — замолчал, краснея.
Его сиятельство, не спуская с него глаз, вздохнул:
— За язык тебя тянуть?
Пацан облизал губы:
— Ну, потом они пошли. После они говорили, и он её кружил на руках, — вздохнул, почесав затылок.
— Всё?
— Снова говорили.
— Стражники где были?
— Так в кустах, — пожал плечами, дивясь непонятливости хозяина.
— Франц, дальше, — жёсткие требовательные нотки подгоняли говорившего.
— Потом они… Это…
Сердце мужчины, гулко ударив в рёбра, замерло и застучало с новой силой.
— Ну!
— Целовались, — выпалил быстро Франц, будто удирал от деревенских собак.
Герард прищурился. Край губы дёрнулся.
— Дальше.
— Снова говорили, ходили туда-сюда, опять…
— Тебя никто не видел? — перебил его граф.
Пацан самодовольно фыркнул, качнув головой.
— Иди. Далеко не отходи — можешь понадобиться.
* * *Он вошёл в обеденную залу как раз в тот момент, когда Дитрих, сидя за столом, посмеивался, рассказывая женщинам что-то забавное. Агна сдержанно улыбалась, глядя на супруга. Графиня, приподняв брови, смотрела в рот рассказчику, и, склонив голову к компаньонке, внимательно слушала её, озорно улыбающуюся. Всем было хорошо, только ему было не по себе. Скользнув взором по иноземке, отметил, что на той другое платье, как он и хотел. Только что толку от этого? Перед глазами, как проклятие, в свете горящей свечи стояла обнажённая девчонка. Да ещё прибывшее с гонцом подношение от Фальгахена… Не ожидал он такой прыти от соседа.
Женщины при виде Бригахбурга встали в приветствии, пряча улыбки.
Наташа, словно услышав его мысли, покраснела. Она заметила его мрачный раздевающий взгляд. Гадала, сказал ли Бруно графу об их желании пожениться?
Герарду есть не хотелось. Налив кубок вина, он осушил его залпом и по очереди одарил каждого из присутствующих тяжёлым взором.
Все притихли. Стало слышно, как бьётся в окно залетевший мотылёк.
— Что Лиутберт? Ему лучше? — немигающий взор упёрся в лицо баронессы.
Та, кашлянув, скосила глаза на Дитриха и тихо выдавила из себя:
— Лучше, господин граф. Он спит.
Бригахбург в раздумье кивнул и перевёл глаза на русинку:
— После трапезы придёшь в кабинет.
Так и хотелось вытянуться перед ним по стойке смирно и, отдав честь, гаркнуть: «Будет исполнено, ваше сиятельство!» Но Наташа ограничилась
