Герард в очередной раз подивился умению девчонки выкрутиться из непростого положения. А чему дивиться? Женщина.
— Так любой может сказать, что русич да ко всему прочему сиятелен, и потребовать к себе соответствующего отношения, ни на что не опираясь. Я сам тебя поднял до своего уровня.
— Не любой. Назовите ещё хотя бы одного, — она с вызовом смотрела на него, понимая, что он прав. Признаться в этом? Никогда!
Раб, заинтересованный разговором, исподлобья наблюдал за хозяином и его собеседницей. Он выпрямился, пронзая тяжёлым взором красивую женщину, которая смела перечить графу, уличающего её в обмане. Не об этой ли иноземке говорили управляющий и надзиратели на виноградниках? Она убила бандита, исцелила сына хозяина, была отравлена, но чудесным образом исцелилась. Ею восхищались, её обговаривали, её жалели, над ней смеялись, её боялись. На неё спорили, скоро ли она понесёт от хозяина и, судя по тому, что он сейчас видел и слышал, последнее вызывало самый острый интерес у окружающих. Ставки росли.
Герард хмыкнул:
— Многое будет зависеть только от тебя. А теперь спроси раба по-вашему, чей он сын?
И Наташа спросила по-русски:
— Господин граф хочет знать чей ты сын, — остановила взгляд на босых грязных ногах невольника.
— Знаю, выкуп хочет стребовать. Скажи, что не помню ничего, — тронув себя за ухом, он, не поднимая глаз, нагнул голову. В волосах терялся страшный рваный шрам.
Девушка услышала русскую речь, вернее старославянскую. Она слушала раба и почти ничего не понимала. На первый взгляд незнакомые слова, щедро сдобренные непривычными ударениями, произносились с невообразимыми и неподходящими к ним окончаниями. И только благодаря тому, что мужчина говорил медленно, по смыслу можно было догадаться, о чём идёт речь.
— Господин граф, он ничего не помнит, — девушка с вызовом посмотрела на Бригахбурга.[2]
— Помнит, — усмехнулся он. — Это не простой раб. Он обучен грамоте и говорит на трёх языках.
— Вы меня проверяете, — не удивилась Наташа. — Вы общались с ним до этого не раз. Хотите уличить меня во лжи? — горечь разливалась в душе.
— То, что ты знаешь язык раба, ещё не указывает на принадлежность к его народу. Сама говорила, что не помнишь своих родителей. Давай, поговори с ним ещё, — зачем-то настаивал Герард.
— Ну, что, — обратилась девушка к рабу, — твой хозяин хочет послушать, как мы с тобой будем общаться, — усмехнулась она. Никто не мог запретить ему развлекаться от скуки.
— Ты не русинка.
Тихий низкий голос Яробора ударил по оголённым нервам Наташи, прошёлся по ним электрическим током, ядовитой змеёй свиваясь в груди. Тревожное предчувствие кольнуло в области сердца.
— Ты даже не похожа на наших девок: статных да русокосых, светлооких да белотелых, — протяжно вздохнул он, словно описывал свою зазнобу. Его глаза из-под нависших бровей по-молодецки блеснули, впиваясь в лицо незнакомки цепким изучающим взором.
— Русская, — усмехнулась она, — с Менского городища. Знаешь такое?
— Как не знать. Сказал ведь — не наша.
— Ваша-ваша, — захотелось задеть невольника в отместку на его слова, что не русская. — Вот когда смешается русская кровь с монголо-татарской, тогда и получатся такие, как я — смугленькие да зеленоглазые, с медным цветом волос да вредные. — Потянув уголки глаз к вискам, и высунув кончик языка, Наташа скорчила гримасу. Лучше умереть от смеха, чем от страха.
— Моголы? — гыгыкнул раб, вздёрнув бровь. Обнажив в улыбке неожиданно белые ровные зубы, удивился: — Ты кровосмешанная?
Герард насторожился, заинтересованно прислушиваясь к чужой тягучей речи. Кажется, эти двое нашли общий язык.
— Ладно, успокойся, это ещё через двести лет будет. Чингисхана и Батыя даже в проекте нет, — ответила девушка загадкой на вопрос и, разумеется, Яробор ничего не понял. На это и был расчёт. Если она понимала его с трудом, то и он её тоже.
— Я о тебе слыха́л, — расслабился русич. — Если ты русинка, то зачем здесь? На рабыню не похожа.
Долгие два года Яробор не слышал родного языка и теперь жадно вслушивался в странную речь незнакомки, улавливая знакомые слова.
Он — старший сын воеводы войска князя Полоцкого Ярослава, служивший в дружине отца, захваченный раненым печенегами в плен, находясь в беспамятстве, был продан на невольничьем рынке в рабство.
Непокорный, он подбивал других рабов на бунт и многократно сбегал от своих хозяев. Они его ловили, наказывали, перепродавали, желая вернуть за крепкого молодого раба хотя бы часть потраченных на него денег.
Бригахбург, будучи третьим хозяином за время всего рабства, оценил грамотность русича и смог облегчить бремя его рабства, обязав помогать экономке и управляющим на рудниках и виноградниках.
Яробор, не желая вводить отца и семью в непомерные траты по выкупу, решив, что очередной побег — дело его чести, планировал его осуществление весной. Сильные головные боли, обострявшиеся в период осенних затяжных дождей и зимних стуж, заставили отложить бегство до тепла.
— Понятно, к чему весь этот балаган, — поморщилась Наташа, бросив взгляд на Бригахбурга. Он рассчитывает на её откровенный разговор с первым встречным рабом, пусть и соотечественником? Глупо. — Ты грамотный, из знатного рода. Верно? — получив в ответ от Яробора взгляд исподлобья, продолжила: — Вижу, что меня хоть и с трудом, но понимаешь. Хозяину служишь верно. Так? — и, не дав русичу время на осознание услышанного, с горечью заключила: — И вы с ним решили, что я вот так с лёту всё выложу неизвестно кому? — Уже графу, отходя от раба: — Всё, допрос закончен. Ваше сиятельство, я могу быть свободна?
В кабинет вошёл Фальгахен:
— Герард, что за чёрт? У покоев стоит стража, — осёкся он, зацепившись взором за раба, проходя к столу, становясь ближе к иноземке.
Бригахбург, игнорируя вопрос русинки и Карла, подошёл к русичу:
— Что скажешь, раб? Из ваших краёв девица?
Яробор прищурился, окидывая взглядом самозванку.
Сердце Наташи зашлось мелкой барабанной дробью.
— Да, хозяин, с Менского городища. Го́вор та́мошний.
— Так, может, знаешь, чья она?
— Не знаю. Много людей мор унёс. В те земли разве что только бедовые наведывались. Мы не ходили, — а сам подумал, если бы ему повстречалась такая девка, запомнил бы сразу, мимо никак не пройдёшь. Больно уж краса приметная.
— Всё, ступай. А ты — останься, — глянул на шагнувшую за рабом иноземку.
Она, устало вздохнув, села к столу. Ещё один допрос? Пора это прекращать. Завтра же… нет, сегодня вечером она даст согласие Бруно на брак с ним.
Для справки!
Дорогие читатели, желающие могут ознакомиться с отрывком текста на старославянском языке и представить, как он звучал в то время.
«Несторова летопись» или «Повѣсть времѧньныхъ лѣтъ»
В лѣто 6544. Мьстиславъ изыиде на ловы и разболѣся и умре. И положиша ̀и вь церкви святаго Спаса, юже создалъ самъ, бѣ бо вьздано ея при немь вьзвыше, яко и на конѣ стоячи рукою досячи. Бѣ же Мьстиславъ дебелъ тѣломъ, чермьномь лицемь, великома очима, храбръ на рати, и милостивъ, и любяше дружину повелику,
