– Нет, – хмуро отозвался Вестарий. – По дороге домой его корабль был атакован пиратами. Не спасся никто. Хотя… учитывая то, что нам стало известно сейчас, думаю, он и организовал нападение на корабль, и сейчас этот сын гиены спокойно живет среди пиратов.
– Такое возможно, – подумав, согласилась Наташа. – Только что-то мне подсказывает, что одному Ривару такое провернуть не под силу.
– А вот это уже моя забота, – мрачно заметил Мэкалль. – Сегодня же на заседании Сената подниму вопрос о полной проверке всех верфей. Кому и по какой цене они поставляли корабли.
– Тогда продолжим, – вздохнула девочка и снова подошла к трупу.
Веревка, на которой он висел, была не прикреплена к крюку, а перекинута через него, а другой конец привязали к ножке массивного шкафа. Девочка подлезла под нее и изучила узел, вернулась к столу, взяла с него чернильницу, перо и нанесла на веревке отметку в том месте, где она подходила к ножке.
– Снимайте тело, только не режьте веревку, а развяжите узел.
Пока солдат возился с ним, Наташа перечитала письмо.
– А это точно почерк Ривара? – поинтересовалась она.
– Точно. А что, какие сомнения? – удивился Мэкалль. – Закорючки Ривара ни с чем не спутаешь.
Тело спустили и аккуратно уложили на полу. Наташа нехотя подошла к нему, присела рядом и осмотрела шею. Вздохнула, поднялась и отошла к окну.
– Что ж, вот, похоже, и все. – Рядом с ней пристроился Мэкалль. – Хорошая работа, госпожа Призванная.
– Не очень.
– Да не расстраивайся ты. Тут уж ничего не поделать, если кто-то решил свести счеты с жизнью. Может, оно и к лучшему, иначе на суде столько бы всплыло.
– Это не самоубийство.
– Что?! – к девочке повернулись все разом.
– Это не самоубийство. Это убийство, обставленное как самоубийство.
– Э-э-э… – немного растерянно протянул Вестарий.
– Вы можете это доказать? – поинтересовался Орленд.
– Знаете, мой отец говорил, что любой практикант должен уметь отличить самоубийство при повешении от убийства. И еще добавлял, что выгонит из отдела любого, кто допустит такую ошибку. Доказательства? Пожалуйста.
Наташа подошла к телу и поправила веревку, петлю уже сняли с шеи. Подтянула ее и снова привязала к ножке шкафа, убедившись, что ее чернильная метка расположена там, где нужно. Взяла второй стул и поставила его под петлей, оглядела мужчин.
– Господин Арет, вы чуть выше Ривара, не поможете?
– Что надо делать?
– Встаньте на стул. Вот так. А теперь попробуйте надеть петлю на шею.
Тот озадаченно глянул сверху вниз на девочку, но просьбы выполнил. Точнее, попытался.
– Что, не получается? А ведь вы, как я говорила, выше Ривара. Я сразу заметила, что тело висит слишком высоко. Ноги, конечно, были ниже стула, но слишком мало. Чтобы надеть петлю на шею, ее надо растянуть, а значит, она поднимется выше. Купцу подпрыгивать нужно было, чтобы попасть головой в петлю. А теперь слезьте со стула и посмотрите на него. Обшивка не бархат, но на ней видны следы от обуви. Посмотрите на сапоги купца. Он их, похоже, не снимал со вчерашнего дня, пока убегал. А теперь вот стул, с которого он якобы прыгал, а вот стул, на котором стоял господин Арет.
– Да уж, – протянул гвардеец и уважительно посмотрел на девочку. – Одним словом, Призванная.
Наташа поморщилась и подошла к телу.
– Ну, и последнее. Обратите внимание на следы на шее. Видите два рубца? Один ведет от подбородка вверх – это следы от веревки, на которой он висел. Тут все нормально. А под этим следом видите второй, но он идет уже не вверх, а поперек шеи? Вот это и есть причина смерти. Его сначала задушили, а потом уже повесили. Может быть, еще и живого.
Девочка огляделась и заметила завязку для шторы.
– И скорее всего, задушили вот этим. Смотрите. – Она подошла сзади к Орленду и накинула ему на шею шнурок (тот даже вздрогнул), чуть натянула. – Видите, как веревка идет? Я ниже господина Орленда, а потому у меня веревка идет чуть вниз, но если душит человек одного роста или чуть выше, или чуть ниже, то она пойдет поперек шеи. – Она убрала шнурок и швырнула его на кровать. – И в свете всего этого стоит несколько скептически отнестись к письму. Кстати, в нем так и не было объяснена загадка третьего коня. И пока не получен ответ на нее, ничего еще не понятно. А сейчас пусть врач осмотрит тело и определит хотя бы приблизительное время смерти.
У двери девочка остановилась и обернулась:
– А убийца вовсе не спущен в море. У Ривара кишка тонка кого-либо убить – я ведь с ним разговаривала. Нанять для убийства может, а вот самолично убить нет. Уже одно это должно вызвать недоверие.
– Но про бывшего посла империи, скорее всего, правда! – воскликнул Мэкалль. – У нас были подозрения относительно него, но улик не было. А это письмо многое объясняет.
– Я и не говорила, что тут все ложь. Убийца ведь не идиот и полностью врать не будет. Я даже уверена, что большей частью тут написана правда. Но тут же добавлена ложь. Как только мы поймем, что именно в этом письмо ложь – мы приблизимся к настоящему убийце. Кстати, помните, что в письме говорится про подельника бывшего посла? Вот это, скорее всего, правда. Убийца не мог обойти этот момент. Я вижу это примерно так. Вчера поздно вечером убийца нашел купца или тот сам дал знать о себе каким-либо образом. Возможно, у них была налажена система связи. Думаю, он и предложил вариант с самоубийством, только, по мнению купца, это должно было быть поддельным самоубийством. Они оба понимали, что Альхерта Ривара будут искать долго и упорно, вот и составили это письмо. А в оторванном куске было, скорее всего, добавлено что-то, что не укладывалось в теорию повешения, потому его убрали. Других причин так делать я не вижу. Думаю, там было что-то типа: «Я расстаюсь с этим миром и брошусь в море». Не знаю уж, на что рассчитывал Ривар, но убийца понимал, что пока не найдут тело, никто в самоубийство не поверит. Вот и организовал все.
– Не очень умело, – заметил Дрим Орленд, глядя в окно.
– Убийца человек решительный, но вынужденный действовать при постоянной нехватке времени, отсюда и все его ошибки. Ну, и как убийца он не очень опытен. Скорее всего, он солдат или бывший солдат. Он не боится запачкать руки в крови, но прятать преступление не умеет и не знает, как это делать. Действует в меру своего разумения. Если человек висит, есть его предсмертная записка, а рядом с телом лежит перевернутый стул – значит, это самоубийство. С его точки зрения, железная логика… Простите, господа, что-то мне не очень хорошо, выйду на улицу.
– Я помогу, госпожа, –
