Меня (Маурику!) ввели в курс работы с Обществом, и я с интересом узнал о «десятине», которую каждая из воительниц отчисляла со своих доходов в кассу Общества. За счет этих налогов и содержался храм Имдалы и, само собой, – его руководители. И доходы эти самые были очень даже впечатляющи! Хорошо жили руководители добровольного общества поклонения воинственной святой-богине. У каждой из них имелось свое поместье, каждая получала «зарплату», сравнимую с доходом какого-нибудь мелкопоместного лорда. И кстати сказать, мне еще следовало решить, что же я сделаю с их поместьями. Все три покойные дамы были бездетны.
Вышел я из Собрания, когда солнце уже высоко стояло над горизонтом. Я не был голоден – всю ночь мы ели, пили, обсуждали работу Общества и снова ели и пили. И я полностью утолил адский голод тела, зарастившего страшную рану, нанесенную мне бывшей подругой.
Кстати сказать, вопросы по этому поводу были. Видели, как предательница проткнула меня мечом. Но я постарался напустить как можно больше тумана, объясняя, что в суматохе схватки им показалось, что меч вышел из моего тела. Он просто пробил рубаху и, даже не царапнув кожи, вышел с другой стороны. Воительницы промолчали, кивнув головой, по большому счету, им было наплевать. Да и кроме того, неужели кто-то хотя бы на миг может предположить, что вместо Маурики на ее месте сейчас какое-то странное, колдовское существо, способное менять свой облик так, как ему заблагорассудится? И заращивать раны за считаные минуты? Это же сказка! Такого не может быть!
Итак, я покинул Собрание, пообещав принести на Сбор соответствующие указы императора – примерно через неделю. Нужно все как следует оформить и зарегистрировать, иначе ведь никак! Контора пишет!
Известие о недельной отсрочке было воспринято вполне нормально – то, как бюрократия тормозит любые дельные указы, было никому не в новинку. Пока указы размножат, пока зашлют их в имперские Управы, проходят месяцы, и это в лучшем случае. Здесь не привыкли никуда торопиться. Даже к умирающему больному.
И куда теперь идти? К императору, и рассказать, что я погрузил его дочь в кому и потом изображал ее на сцене Общества, давая обещания, которые не имел права давать? От имени императора? И как он это воспримет? И вообще, не решит ли, что я принял облик его дочери с далекоидущими, коварными целями? Нет уж. Никаких дворцов, прежде чем я поговорю с принцессой. Никаких разговоров с императором!
Кстати, когда уходил из Общества, заметил, как к нему подкатывают повозки с гербом императорской стражи. Расследование началось! И поспешил быстренько испариться, прежде чем меня возьмут в оборот. Вернее, возьмут в оборот Маурику.
Путь до моего особняка я проделал быстрым шагом, почти бегом, и слава богу, без малейших приключений. Почти прибежав, забарабанил в калитку ворот, и через несколько секунд она распахнулась, пропуская меня на территорию поместья.
– Приветствую, госпожа принцесса! – поклонился мне слуга. – Госпожа Рила сказала ждать вашего прихода! И мы дежурили у ворот! Она вас ждет наверху, в кабинете господина Манагера!
Я молча кивнул головой и снова почти бегом помчался в дом. Время шло даже не на часы – на минуты! Скоро принцессу будут разыскивать, и к этому времени мне нужно ее как следует подготовить. Главное, чтобы у Маурики хватило ума принять власть в Обществе так, как я это планировал. А еще мне нужно подумать, что и как рассказать императору, чтобы мне с ходу не прострелили башку.
– Ну слава Создателю! – встретила меня Рила и тут же втащила в кабинет. – Я уж боялась… случись что с тобой – нам всем конец! Что было?! Где ты был?! Расскажи!
– Потом! Буду рассказывать принцессе, и ты послушаешь. Тут как все прошло? Никого не пустила в комнату?
– Никого. Все ходят с вытаращенными глазами, ничего не поймут. А я даже горшок приказала сюда принести. И еду у порога ставили. Никто не вошел! Я принцессу даже накрыла на всякий случай!
– Живая? Принцесса – живая?
– Еще какая живая! – Рила скорчила физиономию. – Она под себя надула! Пришлось протирать. Хорошо еще, что диван кожаный. Но простыню пришлось вон там бросить (она кивнула в угол). Теперь как объяснить слугам, что кое-кто наделал под себя?
– Никак. Скажи – горшок разлила. Вытирала. Кстати, ну и запашок! Ты бы хоть окна открыла!
– Боялась! Вдруг кто-то в окна заглянет. Ну что, когда в себя превращаться будешь? Или тебе понравилось быть девушкой? Хе-хе… а что, ты красивая девушка. Я бы с тобой попробовала… хе-хе…
– Нет. Не понравилось! Тьфу одно! Одни только сиськи чего стоят! Нет, это не мое. Держи дверь! Начинаю!
Я улегся на диван рядом с пованивающей принцессой, закрыл глаза и приказал: «Семя! Верни мое тело! Давай!»
И это было ничуть не менее больно, чем в первый раз. А может, и больнее. Потому что без сознания, судя по всему, я пролежал не менее получаса. А может, и час.
Когда Рила меня все-таки привела в чувство (полив холодной водой из кувшина, что было ничуть не приятнее, чем трансформация), первое, что я сделал, когда открыл глаза, это посмотрел вниз, чтобы убедиться в принадлежности моего тела и меня лично к славному мужскому роду.
А потом – чуть ниже подбородка, чтобы убедиться, что эти два полушария, которые я так любил у женщин и так не любил у себя, пропали навсегда, оставив после себя квадратные твердые мышцы.
А когда я встал на ноги, Рила восхищенно присвистнула и счастливо вздохнула:
– Ты стал выше! А еще… еще… красивее!
Не знаю, что именно она назвала красивым, какую мою часть тела – у меня и раньше все было в порядке – но то, что я стал выше, меня сильно озаботило. Зачем?! Почему?! Нет, так-то мне понравилось, что теперь я одного роста с довольно-таки высокой подругой, но ведь я изначально «белый коротышка»! И как теперь объяснять то, что я подрос?! Опять же, а сшитая на меня одежда?! Как я буду ходить в коротких штанах?! А ведь через два дня – бал! М-да… и зачем мне нужен этот чертов бал?
Пропали и наколки на груди – звездочки моего статуса на Арканаке, звездочки, ради которых я сдавал экзамены по боевому искусству. Кожа гладкая, и… почти безволосая! Черт! Я ведь не собирался делать себя безволосым! Какого черта?!
Объяснение только одно: Семя уловило мои подсознательные желания и сделало меня таким, каким я всегда хотел быть: высоким, широкоплечим, стройным и одновременно – могучим. Мышцы, черт подери, как у культуриста! А я ведь был хоть и широкоплечим, но плотненьким, набитым! Всегда, стоило мне
