Ветер бушевал вокруг нас, волосы больно били по лицу, а запястье словно пронзало иголками. Но я молчала, ожидая своей очереди.
Методично, упрямо и чётко Архольд произнёс своё обещание, не упуская ничего: спасение Эйдана; год, который начинает считаться с завтрашнего дня, по истечении которого я буду свободна; отказ от всякого рода домогательств с его стороны; неожиданное обещание заботиться, беречь и обращаться как с женой.
Его слова подхватил ветер, они звучали в моей голове, когда я, невзирая на шум и боль, давала свою клятву: остаться и прожить с ним этот год; быть верной, послушной женой, достойной древнего титула.
Я чувствовала, как крепко его рука сжимала мою, как его глаза неотрывно смотрели на меня, но сама поднять взгляд не решалась.
Заключительное Слово мы произносили вместе. Древняя клятва как итог этого безумного соглашения, отказаться от которого не сможет уже никто из нас.
Лишь были произнесены последние слова, как всё стихло, и я едва не упала. Дерек схватил меня за плечи, но я мягко высвободилась, возвращаясь к дивану. Сев, взглянула на ноющее запястье, на внутренней стороне которого была выжжена древним огнём печать Сына, как доказательство нашего договора.
— Воды? — голос Дерека доносился как из тумана.
— Нет. Открой, пожалуйста, дверь.
Герцог не задавал лишних вопросов, я слышала его шаги, заглушенные ворсом ковра, скрип двери, и вздрогнула от прохладного воздуха.
Дождь закончился.
— Мне пора идти, — поднимаясь, произнесла я. — Свои обязанности я выполнила.
Мужчина не останавливал, но неожиданно начал разговор.
— Сэм.
Я замираю, сжимая мягкую ткань пледа. Что еще ему нужно от меня?
— Теперь, когда ты знаешь, что Леонард не глядя может солгать и ввести в заблуждение, — Корвил странно сглотнул и продолжил, — что ты думаешь о том, что твой брат сказал тебе четыре года назад?
Как будто я не знала этого раньше.
— Ты думаешь, я ушла тогда, потому что поверила словам Лео? — едва слышно спросила у него.
— А разве не так?
Я молчала секунд тридцать. Повернулась к дивану, взяла в руки спящую сову, наслаждаясь мягкостью её перьев, вслушиваясь в биение крохотного сердечка, подошла ближе к выходу.
— Я никогда не верила словам, Дерек. Предпочитала судить по поступкам.
Его взгляд прожигал спину, но я так устала, что перестала реагировать.
Ветер вновь ворвался через открытую дверь и шторы парусами взвились над полом.
— А тогда, четыре года назад, я всё видела сама…
Покрывало упало вниз, но мне было всё равно, что я стою перед мужчиной совершенно обнажённая, что его тёмный взгляд блуждает по спине и ягодицам. Всего доли секунды, прежде чем я соединилась с телом птицы и с громким клёкотом устремилась прочь.
Прочь от мужчины, женой которого я должна быть целый год.
Я почти не помню дороги домой.
Ветер, огни, мерцающие в неспящей столице, дождь, незаметно перешедший в мокрый снег, который мешал обзору и налипал на крыльях, но самое главное — мысли. Ощущение проигрыша не покидало. Будто я вновь в корне изменила свою судьбу, свернув с намеченного Великими пути. Или же вернулась на прежнюю дорожку, уготованную мне Матерью?
Спасибо профессору Маркуру, который нещадно вбивал в нас знания и тренировал до потери сознания, требуя концентрации при создании фантомов. Тело птицы я закрепила надёжно и поэтому смогла добраться довольно быстро до особняка и влететь в окно своих покоев.
Присутствие брата, который вальяжно раскинулся в кресле, наблюдая за моей спящей копией, не удивило. Архольд вновь оказался прав. Леонард хочет закрепить результат и убедиться, что беспокойная младшая сестра не сломает ему все планы.
— Прилетела? — услышав хлопанье крыльев, произнёс он, открывая глаза.
Я села на изголовье кровати и молча на него уставилась. Только Великие знают, как мне хотелось вцепиться когтями в лицо брата, хорошенько его изуродовав. Если бы только это могло помочь.
— Качественно сделано, — Леонард сел поудобнее и кивнул на спящую. — И не отличишь от настоящей. Твоя копия даже посапывала во сне. И сова… Красиво.
Я молчала и даже не двигалась, ожидая продолжения. Ведь неспроста эти красивые слова и комплименты. Лео никогда ничего не делает просто так.
— Обращайся и одевайся. Я жду тебя в гостиной. Нам надо поговорить, — произнёс он, как только с похвалой было закончено.
Встал, поправил брюки и пиджак. После чего, даже не взглянув в мою сторону, развернулся и ушёл. Снова приказ.
Как же я от них устала.
Мне хватило пяти минут, чтобы вернуться в человеческий облик, развеять фантомы, собрав остатки энергии, надеть сорочку, потом халат, завязав пояс на талии, и выйти из спальни, спустившись на первый этаж, где меня уже ждал дорогой братец.
Сев в кресло, я откинула назад волосы и сложила руки на коленях.
— Как слетала? — невозмутимо поинтересовался Леонард.
На столике между нами стоял поднос с заварным чайником и две фарфоровые кружечки, разукрашенные распустившимися бутонами шиповника и золотой каймой. При всей своей хрупкости и изяществе посуда была обработана секретным составом, который делал её очень прочной и практически небьющейся. Изысканный фарфор работы самого Лью Мина, величайшего художника Фреи.
В моём приданом находится подобный сервиз на двадцать четыре персоны, раскрашенный вручную мастером. Только не с шиповником. На нем была серебряная кайма и изображен жасмин. Сама не знаю почему, но я захотела именно эти цветы из сотни других. Предчувствие?
Пальцы едва заметно трепетали, когда я разливала фруктовый чай с пряными нотками лета и солнца в чашки.
— Как ты и хотел, — голос почти не дрожал, когда я отвечала брату. — За сколько ты меня продал, Леонард?
— Грубо, Селина, — беря у меня чашку, заметил тот.
Жизнь научила, что в разговоре с ним, если действительно настроена на разговор и получение информации, не стоит истерить, кричать и тем более лить слёзы. Не поможет. Леонард всегда действовал холодно, расчётливо, сколько я себя помнила, и требовал такого же поведения от остальных.
Наверное, я всё равно не смогла бы сейчас истерить. Эмоций почти не было. Лишь глухая безнадёжность и тоска. Еще горела на запястье метка, напоминающая о нерушимом слове, которым я подписала себе приговор.
Всего лишь игрушка в чужих руках — родителей, брата, Архольда, правителей и Великих. Игрушка без права голоса, которая пляшет под дудку остальных.
— Как есть. Не переживай, я не сорвала тебе сделку. Просто хочу знать, сколько стою. Для общего развития.
Чай был вкусным и очень терпким, чувствовались нотки малины, смородинового листа и капля липового цвета.
— Кроме личной благодарности короля, привилегий, денежной суммы и особняка на Карловом взгорье*?
— Надо же какая прелесть. Матушка будет в восторге.
— А еще титул, — лениво закончил он, наблюдая за мной поверх чашки.
Посуда жалобно звякнула в моих руках, и я нервно кашлянула, прочищая горло.
— Титул? Король обещал отцу титул?
При всём положении, значении, приближении к королевской чете и богатстве, Торнтоны не имели титула.
— Не отцу. Мне.
— О-о-о-о, — протянула в ответ и
