— Да, мастер, — произнёс парень и взглянул на меня. — Спокойной ночи, Лика.
— Спокойной ночи, Дарен, — улыбнулась ему и с тоской проводила взглядом до двери.
Ночь обещала быть длинной.
Куратор, совершенно не обращая на меня внимания, снял куртку и повесил её на крючок. Затем подошёл к столу и налил в стакан лекарство.
— Пейте, Серая, — равнодушно произнёс он, возвращаясь к столу и поудобнее устраиваюсь на шатком стуле — опёрся спиной о стену, вытянул ноги и закрыл глаза.
Быстро выпив противную настойку, я честно попыталась уснуть. Отвернулась к стене, закрыла глаза и… ничего. Сердце бешено стучало в груди, а щеки вновь запылали, но только в этот раз не от жара. Я прислушивалась к каждому шороху и звуку, но было тихо. И эта тишина давила и мешала уснуть.
— Не получается? — внезапно тихо произнёс Обсидиан, и я едва не подпрыгнула на месте от неожиданности.
— Что, простите? — переспросила я, поворачиваясь и прижимая простынь к груди.
Он так и не сдвинулся с места, даже глаза не открыл, но я уверена, что не ослышалась, куратор разговаривал со мной.
— Я говорю, не получается уснуть?
— Нет. Наверное, выспалась уже. И так целый день пролежала без дела.
Снова тишина.
А я не знала, что в данный момент будет лучше — поговорить или сделать вид, что сплю? Но куратор всё решил за меня.
— Видений больше не будет, — тихо произнёс мужчина.
— Почему?
Не то, чтобы я переживала по этому поводу, но хотелось всё-таки знать причину.
— Твоя лихорадка, — пояснил Обсидиан и выпрямился. — Эльяр ошибся, это не простуда. Я уже видел подобное.
— У пустынников.
— Да. Когда послушник не справляется с даром, данным ему Богами, он перегорает, лишаясь всего. Там это считается великим горем.
Не могла сказать того же самого о себе.
— Значит, больше никаких навязчивых картинок?
— Нет.
— И транса в вашем присутствии? — не успокаивалась я.
Но его ответ был всё так же категоричен:
— Нет.
— Ясно.
Я даже вздохнула от облегчения. Вот только радость моя длилась недолго. Это, конечно, хорошо, что новых видений я больше не увижу, но что делать со старыми? И вопрос номер два — Обсидиан тоже видел что-то подобное, раз узнал про пряди? Нет, он же сказал, что так делать не может, значит, это был кто-то другой. Но разве я так важна? Почему ему рассказали, да еще так достоверно описали, что он сразу понял, что это я?
Сердце вновь сжалось от страха и осознания того, что я много чего еще не знаю. И я была не совсем уверена, что хочу это знать.
— Эти сны ничего не значат, — не выдержав волнения, произнесла я, не зная, кого хочу убедить в этом — себя или его.
— Конечно, — откликнулся куратор совершенно спокойно.
Это равнодушие задело. Даже обидно стало на мгновение. Но этого промежутка времени хватило, чтобы я быстро выпалила:
— И вы мне совсем не нравитесь.
Произнесла и застыла, ожидая ответной реакции.
А он…
Он взял и рассмеялся.
Никогда не слышала, как куратор смеётся. Мы с ним для этого мало знакомы и почти не общались. Если подумать, я раньше даже улыбку не видела. Презрительные смешки не в счёт. Думаю, он вообще редко смеётся, характер не тот. А тут вдруг взял и расхохотался. Причём так заразительно, что я с трудом смогла сдержать ответную улыбку.
— Отлично, Лика, — отсмеявшись, произнёс Обсидиан.
— Издеваетесь?
— Нет. Прекрасно понимаю твои чувства. Я тоже не в восторге от подобной перспективы.
Обида вновь захлестнула волной. И пусть логичнее в данной ситуации было вздохнуть с облегчением и посмеяться в ответ, а потом повернуться на другой бок и уснуть, но я хотела знать причины.
— Почему?
— Потому что у меня были совершенно иные планы, цели, стремления и желания. А теперь… — он замолчал, рассеяно глядя перед собой.
— А теперь? — прошептала я, невольно подаваясь вперёд.
Но мгновение откровенности закончилось. Мужчина вновь закрылся.
— Теперь я куратор группы студентов магической Академии, которых необходимо выучить и по окончании двух месяцев отправить домой. Всех. Живых и невредимых.
Мне показалось или там был скрытый подтекст?
— Может быть иначе?
Мой вопрос словно выдернул его из не слишком приятных раздумий, потому что куратор дернулся и непонимающе на меня глянул.
— Что?
— Нам угрожает какая-то опасность?
Клянусь, я увидела, как промелькнула тень по его лицу. Пролетела и пропала. Передо мной снова был невозмутимый Обсидиан.
— Зная вашу везучесть, могу точно утверждать, что всё может быть. А теперь спать, Серая. Пусть лихорадки у вас нет, но вы еще слишком слабы.
— Мастер…
— Что ещё, Серая? — в голосе отчётливо слышалась усталость.
Мне даже жалко его стало. Столько бед и проблем на него обрушилось. Жил себе не тужил в жаркой пустыни, чай пил, травки какие вдыхал. А тут раз — и мало того, что надо следить за восемью Магами, еще внучка старосты пропала, а одна из студенток каким-то чудом подхватила предсказательный дар, который быстро выгорел. Такого и врагу не пожелаешь.
— Мастер, а вы научите меня делать такую защиту? Ведь теперь, когда я больше не буду падать в обмороки от ваших прикосновений, нет причин отказать.
А Обсидиан так посмотрел, что я чуть с головой не укрылась одеялом.
— Серая, зачем тебе это?
— Что значит зачем? — возмутилась я, пытаясь скрыть смущение за бравадой.
— Ты же всё равно выйдешь замуж, родишь кучу детишек и засядешь за вышиванием у окна. Зачем тебе забивать голову ненужными знаниями?
— Ну, знаете. Если бы я хотела замуж, то осталась бы дома. Женихов там достаточно.
Но это его нисколько не убедило.
— Тайфун богатый наследник, — неожиданно произнёс куратор, а я покраснела.
— И что? На что вы намекаете?
— И его семья очень традиционна. Они никогда не позволят замужней девушке заниматься магией. А тем более ходить в штанах перед другими мужчинами.
Я покраснела еще сильнее и независимо вздёрнула подбородок.
— Намёки о наших отношениях с Дареном не делают вам чести, — сухо ответила ему. — Вы же отлично знаете, что это всё слухи, распускаемые Адриэтт и Тарком.
— Только слухи?
